снова маленькая, с темным мехом зверушка внутри меня отреагировала на его зверя. Рафаэль специально поделился со мной своим зверем, но этот зверь все еще был нов для меня.

— Я могу победить тебя без изменения формы.

— Докажи, — сказал Никки.

Джейк заставил крысу показать руки, чтобы убедиться, что пальцы снова человеческие.

— Вы уверены, что оба хотите этого? — уточнил Джейк.

— О да, — ответил Никки.

— Очень даже, — добавил Скарамуш.

— Если ты снова выпустишь своего зверя, я закончу бой вместо Ники. Это ясно, Скарамуш?

Глаза веркрысы чуть расширились, но он подпрыгнул на месте, расслабив тело и сказал:

— Я честно одолею льва.

— Скарамуш, — позвала Пьеретта, но он ее проигнорировал, словно она и не говорила ничего.

Никки тоже попрыгал. Джейк отступил и скомандовал:

— Бой.

Они последовали словам Джейка. Даже блокировка ударов ускорилась. Они издавали резкие рефлективные звуки, но это были не крики, которым учат в некоторых занятиях по боевым искусствам. Вопить, когда ты не должен, — это показуха. Эти двое не играли на публику. Это был бой, настоящий бой. Только их навыки не позволили ему стать еще более жестоким, потому что ни один из них не смог пройти через защиту другого. Они были так быстры, что я не могла уследить.

Кулак Никки преодолел все удары Скарамуша и попал ему по лицу. От этого веркрыса покачнулся, и я увидела кровь. Никки продолжил хуком в ребра, которые тот парировал, но Никки впечатал колено в бедро противника. Скарамуш закрывался так быстро, как мог, пока Никки наступал, осыпая его градом ударов руками, ногами и локтями.

Люди смотрели на Джейка, ожидая, что он вмешается, но он этого не сделал.

Скарамуш увернулся ото всех ударов Никки и ударил его апперкотом прямо в челюсть. Он понес урон, пока Никки не увлекся и не открылся, и затем пошел на это. Никки покачнулся и опомнился. Если бы это быть битва на чемпионате UFC [Абсолютный бойцовский чемпионат по смешанным единоборствам], это был бы нокаут, потому что его голубой глаз расфокусировался. Но он все же стоял.

Скарамуш подошел и со всего размаха с разворота нанес удар ногой, нацеленный в висок Никки. Рука Натэниэла стиснулась на моей. Син ахнул. Рука Никки вовремя оказалась на месте, чтобы избежать удара в висок, поймать ногу и блокировать колено в захват. Скарамуш рухнул на пол, пытаясь вывести Никки из равновесия, но верлев был тяжелее и остался твердо стоять на ногах. В итоге Скарамуш оказался руками на мате, размахнулся второй ногой и ударил Никки в лицо. Никки не пытался заблокировать удар; он закончил захват на суставе. Я услышала влажный, мясистый хлопок. Скарамуш закричал, хотя от его удара рот Никки кровоточил.

Затем вмешался Джейк и остановил бой. Он помог Никки положить Скарамуша на мат. Его нога была согнута так, как ноги не должны сгибаться. Скарамуш старался не корчиться в агонии. Он выглядел зеленым от боли и, похоже, пытался не вырвать.

Пьеретта опустилась на колени рядом с ним. Гортензио стоял, свирепо глядя на Джейка и Никки.

— И как это называется?

— Это не было спаррингом, — сказала со своего места Пьеретта.

— Нет, это был урок, — ответил Джейк, и его голос был таким холодным и угрожающим, как я никогда еще не слышала.

— Урок о чем? — осведомилась она, держа Скарамуша за руку.

— О том, что Арлекин должен научиться уважать наших новых товарищей по оружию, — ответил он.

Голос Скарамуша был напряженным от боли:

— Они не прожили века, заслуживая наше уважение.

Никки вынул окровавленную капу и сказал:

— Я согласен заслужить твое уважение, выбив из тебя дерьмо.

— Ты мне не король, лев, — ответил Скарамуш сквозь стиснутые зубы.

Я вышла на мат, Натэниэл следовал за мной тенью, хотя я заставила его выпустить мою руку. Напряжение было высоко, и я хотела, чтобы обе мои руки были свободны на всякий случай. Магда и Син были у меня за спиной. Я не была уверена, как много помощи может быть от Сина, но львица сзади заставила бы их подумать дважды, прежде чем сделать что-то глупое в нашем отношении. Мне нравилось думать, что я дала им паузу, но я знала, что я льщу себе. Большинство из них считало меня жалкой заменой их погибшей королевы; независимо от того, какой у меня был титул, я была недостаточно хороша для некоторых Арлекинов.

— А как насчет меня? Предполагается, я твоя королева, — напомнила о себе я.

— Ты невеста Жан-Клода, но ты не вампир. Как ты можешь всеми нами править?

— А еще Анита — Нимир-Ра леопардов, — сказал Натэниэл. — Она королева для Микиного Нимир-Раджа.

— Она не перекидывается в леопарда. Я никогда не признаю Нимир-Ра, застрявшую в человеческой форме, — заявила Пьеретта.

— Она может не менять форму, но она все еще некромант и наша новая темная королева, — сказал Джейк.

— Нет. Нет, она не наша темная госпожа. Счастливый случай позволил ей выпить силу, которая была нашей, и теперь она дала ее ему, — она выразительно ткнула пальцем в Никки.

— Не только ему, — тихим голосом сказала Магда.

— Нет, все Арлекины, кто спит с тобой и Жан-Клодом, сохранили свои силы или вернули их, — сказала Пьеретта.

Гортензио издал звук, который был наполовину смехом, наполовину рычанием:

— Скарамуш хотел быть твоим moitié bête, твоей крысой зова и твоим любовником. Он сказал, что покажет тебе, что настоящий moitié bête может сделать для королевы. Из-за этого хвастовства твоя Невеста и покалечил его.

Я посмотрела на Никки, на Джейка. Никки сказал:

— Скарамуш первым пустил мне кровь. Я только закончил все это.

Я долго смотрела на Никки.

— Хочешь, чтобы он думал, что может выиграть тебя как приз?

Я повернулась к Скарамушу:

— Мне жаль, что ты ранен, но даже если тебе удастся отобрать корону у Рафаэля, твоего крысиного царя, я не сделаю тебя половиной моего зверя или любовником. Если ты хочешь быть ближе к трону Жан-Клода и ко мне, то причинение вреда моим любовникам ничего тебе не даст.

Зеленый от боли, нога согнута в обратную сторону, он сверкнул на меня темно-карими глазами скорее с гневом, чем с болью, и куда большим высокомерием, чем смогла бы я:

— Я бы стал лучшим царем крыс, а ты не отворачивайся от того, что не пробовала, потому что я знаю, что обслужил бы тебя гораздо слаще, чем кто угодно, кто был у тебя до меня.

— Ух ты, — поразился Син. — Мы тут стоим вчетвером, а ты собираешься нас всех оскорблять.

— Я знаю себе цену, — ответил Скарамуш.

Гортензио