непосильного труда на фабриках. Молоденьких отсылали в так называемый госпиталь для проведения медицинских экспериментов. Им вскрывали брюшную полость без анестезии, ампутировали конечности, удаляли те или иные органы, чтобы проверить, смогут ли они без них выжить. Им кололи разные химические вещества, опробовали на них новые лекарства. Каждый день мы отвозили полные тележки трупов и отрезанных конечностей в крематорий.

Купер с трудом находила в себе силы, чтобы слушать обо всем этом, и Катрин, пожалев ее, не стала говорить об участи детей, попавших в лагерь, — настолько та была ужасна.

— После меня отправили в Бухенвальд, на завод по производству взрывчатки. Там нацисты были безжалостны: ежедневно они уничтожали самых слабых. Каждое утро начиналось с выстрелов, и мы знали, что это расстрельный взвод. Потом меня опять перебросили, на этот раз на калийную шахту. Это было целое подземное производство, основанное на рабском труде. Воздух в шахте был ядовитым, и там я чуть не умерла. А потом, по мере того как союзники подходили все ближе, они начали кидать нас с места на место: то на авиационный завод в Лейпциге, то в Дрезден, где нас в итоге и освободили русские. К тому времени, думаю, от смерти меня отделяло не больше месяца. Может, я умерла бы раньше. Русские до этого освобождали другие концлагеря, поэтому знали, чего ожидать. Они были добры к нам — кормили и одевали, а затем передавали Красному Кресту. Знаете, что придавало мне силы жить все это время?

— Что?

— Мысль о возвращении к Тиану. Мне даже снилось, что я снова с ним в Париже, мы хохочем и едим лобстера. Как мне не хотелось просыпаться после таких снов!

Купер это очень растрогало:

— Он ни на минуту не прекращал верить, что вы вернетесь. Даже каждую неделю консультировался с астрологом по поводу вас.

Катрин кивнула:

— Да, с самого детства он вечно охотился за клевером с четырьмя лепестками, собирал талисманы на удачу, придумывал заклинания. Помню, как-то раз на ярмарке цыганка погадала ему по руке. Она сказала, что женщины принесут ему счастье и он сколотит на них целое состояние. Он так обрадовался! Родители над ним посмеялись. Их насмешила сама мысль о том, что Тиан будет зарабатывать при помощи женщин — вы же знаете, какой он.

— Да, я знаю, какой он.

— Состояния он пока, возможно, и не сколотил, тем не менее на жизнь он зарабатывает за счет женщин.

— Если бы только он ушел от Лелона и основал собственный дом моды! Тогда, возможно, предсказание о богатстве еще сбудется.

— Для меня он был самым добрым и любящим из братьев. Благодаря ему мое детство было счастливым, хотя все могло быть иначе — предпосылки для этого имелись.

— Почему вы так говорите?

То, что рассказала Катрин, поразило Купер: оказывается, их мать была сторонницей строгой дисциплины, держала детей на расстоянии и была холодна с ними.

— Уверена, она нас любила, но при этом была слишком строга и вечно занята. Она не поощряла в нас проявления чувств. Нам не позволялось просто подбежать и обнять ее. Стоило кому-то нечаянно помять ей платье, сразу следовала суровая отповедь. Ее хорошее отношение следовало заслужить, а это было нелегко. Все мы ходили вокруг нее на цыпочках — все, кроме Тиана. Он повсюду таскался за ней хвостом. Он выучил все названия цветов в ее саду — даже латинские. Братья били его и дразнили маменькиным сынком, но он не обращал на них внимания. Он всеми силами стремился завоевать ее любовь.

Купер вспомнила, как Диор признался однажды, что живет ради того, чтобы доставлять удовольствие другим.

— И ему это удалось?

Катрин помедлила, прежде чем ответить:

— Думаю, она позволила ему приблизиться к ней, как никому из нас. Только его она брала в Париж к своей модистке.

— А это была особая привилегия?

— О да! Даже нас с сестрой она никогда туда не возила. Модистку звали Розина Перро, и ее ателье располагалось здесь, на улице Рояль, буквально в двух шагах от нынешней квартиры Тиана.

— Он не отрывается от своих корней, — задумчиво заметила Купер.

— Думаю, тот факт, что он мог присутствовать на примерках и наблюдать за работой портних, оказал на него сильное влияние. Для него это был загадочный мир, но он очень хотел ему принадлежать. После таких визитов он бросался меня наряжать и играл в модельера.

— Да, он мне рассказывал.

— Нам приходилось держать свои игры в секрете. Братья задразнили бы его до смерти, если бы все открылось. Я-то, понятное дело, наслаждалась его вниманием. Я боготворила Тиана и обожала, когда он со мной возился. — Она провела ладонью по начавшему отрастать ежику волос. — Но хотя Тиан сильнее всех нас пытался угодить матери, больше всего внимания доставалось Бернару. С каждым днем тот становился все более странным, и с ним почти невозможно стало общаться. А потом рухнул отцовский бизнес. Мы потеряли дом с видом на море и прекрасный сад, за которым так любила ухаживать мать. Бернара в конце концов пришлось поместить в сумасшедший дом, а мать умерла от горя. Тиан был совсем еще юношей, и смерть матери потрясла его. Я видела, как из яркого и открытого мальчика он превратился в застенчивого интроверта. Думаю, он страдал оттого, что ее забрали у него слишком рано и он так и не успел завоевать ее доверия.

* * *

Купер глубоко опечалила история Катрин. Той пришлось защищать любимого ценой своей жизни — в самом прямом смысле, но теперь она даже не могла открыто заявить о своих правах на него. Купер решила обсудить с Диором злую иронию сложившейся ситуации.

— Я догадывался, что с ней что-то происходит, — признался он. — Но я не знал, что она участвует в Сопротивлении. Даже представить такого не мог. Она всегда появлялась внезапно, жизнерадостная, как обычно. Иногда оставалась у меня переночевать, а потом снова мчалась куда-то на своем велосипеде. — Он вздохнул. — Я думал, великая тайна Катрин заключалась в том, что у нее появился возлюбленный. Я пытался ее расспрашивать, но она не называла его имени. Конечно, я предполагал, что там есть какие-то сложности: например, что он женат, из-за чего им приходится скрываться. Понимал и то, что он в конце концов разобьет ей сердце, и пытался ее предостеречь. Но я считал, что это худшее, что может с ней случиться. Я и не предполагал, что она держала в голове секретную информацию. Узнал обо всем этом, в том числе и об Эрве, уже когда ее вывезли