– Завгороднего нет в квартире!

– …твою мать! – Жуйков в сердцах хватил кулаком по столу, после чего выхватил у меня из рук телефонную трубку и, судорожно тыча пальцем в кнопки на аппарате, связался с оперативной машиной. – Где объект?! – рявкнул он так, что в кабинете задрожали стекла. Сотрудник бригады наблюдения что-то ответил, а Жуйков сейчас же переспросил: – Тогда почему он не подходит к телефону?! Немедленно проверить, на месте ли он!

Он бросил трубку на рычаг, и в кабинете установилась напряженная тишина. Через десять минут ее нарушил телефонный звонок.

– Да?! – Жуйков схватил трубку, долго слушал, потом сказал: – Ясно. Подробно отразите все в своем рапорте, когда вернетесь на базу. – И, посмотрев на меня, добавил: – Эти разгильдяи его упустили. Скорее всего он выбрался на чердак и, пройдя по нему, вышел из крайнего подъезда.

– Они что-то затеяли, Шаргаев и компания, – уверенно сказал я. – Они засекли ведущееся наблюдение и грамотно оторвались. Думаю, сейчас их уже нет в городе.

Несколько секунд Жуйков смотрел на меня неподвижными глазами, переваривая услышанное, затем возразил:

– Да нет, не может быть. – Для большей убедительности он даже стукнул кулаком по столу. – Владивосток не Москва. Существует только два пути, чтобы попасть отсюда на Большую землю: по железной дороге и по воздуху. У меня по двадцать оперативников на вокзале и в аэропорту! Неужели ты думаешь, что они упустили шаргаевских бандитов, когда те там появились?!

Я вспомнил, как сам упустил двух террористов в нижегородском аэропорту, и ничего не ответил. Жуйков, очевидно, воспринял мое молчание, как согласие с его мнением, и добавил:

– Есть, правда, еще автомобильная трасса до Хабаровска, а там свой вокзал и аэропорт. Но ведь по дороге посты ГИБДД. Шаргаевцам не проехать мимо них незамеченными.

Отчего же? Если ехать не на своих машинах. Ведь гаишники не знают их в лицо. Правда, в этом случае нужны еще и поддельные документы, так как в правах указывается фамилия автолюбителя… Однако я не успел высказать начальнику антитеррористического отдела свои умозаключения, так как в этот момент на его столе вновь зазвонил телефон. Пока я определял, какой из телефонов звонит, Жуйков безошибочно снял трубку с аппарата внутренней связи. Не знаю, что ему такого сказали, но, выслушав своего собеседника, Жуйков изумленно взглянул на меня, а затем сказал в трубку:

– Я немедленно подошлю своего человека. – Не опуская трубку, он нажал пальцем на телефонный рычаг и быстро набрал новый номер. – Пулей в ОТО. Заберешь у них бланк перехвата и живо ко мне. – Отдав приказание своему сотруднику, Жуйков удовлетворенно выдохнул, возвратил трубку на место и лишь после этого пояснил: – Звонили из технического отдела. Они перехватили эсэмэс-сообщение, отправленное с незарегистрированного у нас мобильного телефона в Соединенные Штаты. По их словам, содержание сообщения очень близко к агентурному донесению.

– Агентурное донесение в Штаты?! – не поверив своим ушам, переспросил я.

– Вот именно, – покачал головой Жуйков.

Мы с начальником антитеррористического отдела сгорали от нетерпения, ожидая увидеть собственными глазами то, о чем сообщили спецы из ОТО, поэтому, когда через шесть минут в кабинет заглянул запыхавшийся оперативник, разом бросились к нему. Опер принес не один, а два бланка перехвата: один с английским текстом сообщения, второй с его русскоязычным переводом. Пока Жуйков читал русский перевод, я выхватил из его рук оригинал. В верхней части бланка было проставлено время перехвата: 18.16. Зафиксировав его в своей памяти, я впился глазами в текст. Спецы по радиоперехвату оказались правы на все сто процентов. «Согласие достигнуто. Но поставщик отказывается производить отгрузку до поступления половины оговоренной суммы на его счет…» – прочитал я. За номером счета отправитель поставил свою подпись: «Сфинкс». Мы с Жуйковым одновременно прочитали радиоперехват и взглянули друг другу в глаза.

– Банк Гонконга, – произнес начальник антитеррористического отдела.

– И тот, кому адресовано сообщение, знает, какую сумму следует перевести, – заметил я. – Думаю, она довольно значительная. Раз «поставщик» выбрал зарубежный банк. Причем речь идет не о продаже какого-либо товара. Иначе «поставщик» наверняка потребовал бы стопроцентной предоплаты. Это классическая схема оплаты услуг наемного убийцы: половина гонорара до выполнения заказа, половина после. И действующие лица те же: адресат – заказчик, «Сфинкс» – организатор, «поставщик» – исполнитель.

– И этот исполнитель Шаргаев? – уточнил Жуйков.

– Он и его люди. Организатором выступил обратившийся к нему международный террорист Рубеи, а заказчиком – американские спецслужбы.

Жуйков вновь бросился к телефону внутренней связи и, набрав номер, взволнованно спросил в трубку:

– Откуда было передано сообщение?!

Ему что-то ответили, но, видимо, ответ его не удовлетворил.

– Подожди, – остановил подполковник своего собеседника и полез в собственный сейф. Оттуда он достал сложенную в несколько раз карту Владивостока и, расстелив ее на столе, повторил: – Так откуда?

Получив ответ, Жуйков выхватил из настольного письменного прибора остро отточенный карандаш и поставил им на карте жирную точку, причем не на плане города, а к северу от него, почти на самой границе карты.

– Сотовый ретранслятор, на который была передана эсэмэска, – пояснил он, указав на сделанное обозначение. – В момент передачи абонент находился в его зоне покрытия. Но здесь сплошной лес… – Последние слова Жуйков произнес, озадаченно глядя на карту. – Подожди, подожди… – Острие его карандаша метнулось по карте и уперлось в условный знак отдельного строения. – Охотничий домик Мартынова! – пояснил он, победно взглянув на меня. – Думаю, нам стоит туда наведаться!

Еще бы, если оттуда ушло в США перехваченное агентурное сообщение! Я почти не сомневался, что его отправителем является ускользнувший от меня в нижегородском аэропорту Ахмед аль Рубеи. И если он сейчас там вместе с Шаргаевым и его людьми, то у нас есть реальный шанс взять разом всю банду!

Пока я рассуждал, Жуйков натянул на плечи оперативную кобуру с табельным «ПММ». По его примеру я сделал то же самое со своим «стечкиным», а Жуйков тем временем, позвонив в гараж, продиктовал номера двух оперативных машин.

– Заберем часть ребят из вокзала и аэропорта, – объяснил он мне свои действия.

Так мы и сделали. На двух «УАЗах»: уже знакомом мне «козле» и «буханке» заехали сначала на железнодорожный вокзал, а затем в аэропорт, где Жуйков собрал бойцов своей антитеррористической группы. На этот раз он сам вел машину, поручив дежурному водителю управление «буханкой». Я уселся на переднее сиденье, рядом с Жуйковым, на заднем расположились двое из восьми оперативников, входящих в антитеррористическую группу приморского УФСБ. Остальные шестеро разместились в грузопассажирском отсеке «буханки».

Найти охотничий домик Мартынова оказалось куда сложнее, чем его условное обозначение на карте. Жуйков чуть было не проехал нужный съезд с шоссе, а потом еще долго петлял по гравийной дороге, пока в свете фар не промелькнул глухой деревянный забор, за которым виднелась крыша какого-то строения. Жуйков сейчас же выключил фары и заглушил двигатель, а его оперативники и я вместе с ними, распахнув дверцы, выпрыгнули из машины. Разбежавшись в стороны от дороги, мы приблизились к забору. Ни во дворе, ни в доме свет не горел, что, впрочем, было неудивительно. Нынешние обитатели мартыновской охотничьей заимки вполне могли лечь спать. А вот собаки, в отличие от людей, даже в спящем состоянии могли почувствовать наше приближение. Поэтому я с замиранием сердца ожидал услышать заливистый собачий лай. Уф! Стена. Оценивая крепость досок, я потрогал шершавую поверхность забора. Если во дворе и были собаки, они явно не отличались охотничьим чутьем.