Женщины изумленно посмотрели на него.

Он откинулся на спинку кресла.

– Здесь немного прохладно, не правда ли? – невозмутимо спросил он.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что не согласен с мамой? – шагнула к нему Эва.

– Да, что ты имел в виду? – холодно глядя на супруга, спросила Фрэнсис.

Мистер Морланд закрутил кончик уса.

– Я думаю, у Эвы найдутся еще поклонники. Кто-нибудь посолиднее «бедного Каллума». Кажется, его так называют почти все.

Эва почувствовала, как у нее внутри все замирает. Она пересела поближе к отцу. Он загадочно улыбнулся ей:

– А как ты думаешь, о ком я говорю?

– Папа, – взмолилась Эва, – пожалуйста, не надо на до мной так подшучивать.

– Эва! – проговорила мать. – Если отцу хочется пошутить, ничего с этим не поделаешь. Я думаю, он говорит о мистере Балдини.

Эва вздрогнула.

– А, мистер Балдини. Цилла тоже мне говорила про него. Надеюсь, это неправда, – вяло сказала она, садясь на диван, не сводя при этом глаз с отца.

– Подумай, прежде чем отказываться, – остановила ее мать. – Миллисент Олден говорит, что он очень удачлив в делах. И у него виллы по всей Италии.

– Но, мама, он…

– Ладно, леди, – с терпеливой улыбкой проговорил мистер Морланд. – Фрэнсис, я говорил вовсе не о мистере Балдини. Он довольно туповат, почему и смешон.

Эва спрятала улыбку.

– Может быть, тебя больше обрадует, Эва, то, что я говорил о мистере Энджелле?

– Мистер Энджелл! – выдохнула миссис Морланд.

Улыбка сползла с лица Эвы, и она широко раскрыла глаза.

Мистер Морланд засмеялся:

– Да. Вижу, ты удивлена!

– Ннно… он же жених Присциллы… – заикаясь, проговорила Эва.

– Да, верно! – поддержала ее мать.

– Присцилла найдет себе другого ухажера, – махнул рукой отец. – У нее с этим не будет проблем. Но мне кажется, он завоевал скорее твое сердце, чем ее. И поразмыслив, я понял, что он тоже встал перед проблемой – увлекся не той сестрой.

– Но он же тебе ничего не говорил?.. – растерянно спросила Эва.

– Нет, конечно. Он не беседовал со мной на эту тему. Но я знаю людей, Эва. И то, что мистер Энджелл сейчас чувствует себя довольно неуютно из-за того, что сделал поначалу неверный выбор, – это для меня несомненно.

Эва переводила недоверчивый взгляд с отца на мать.

– И что… как… что ты думаешь об этом? – Она остановилась, хотя в глубине души понимала, что, вероятно, разговор пустой. Энджелл же уже сказал, что решил уехать.

– По правде сказать, парень мне нравится, – проговорил мистер Морланд. – Я отдам за него Присциллу, если он будет упорствовать. Но мне больше было бы по сердцу, если бы он предпочел тебя.

Эва с беспокойством перевела взгляд на мать: она боялась, что та не согласится с отцом.

– Ну хорошо, – безрадостно сказала миссис Морланд, – он интересный молодой человек, и я согласна. Но я не уверена, что он изменит так быстро свое мнение. Ошибившись раз с Присциллой, если он теперь торопливо начнет ухаживать за Эвой… мне не кажется это мудрым решением.

– Пустяки! – сказал мистер Морланд. – Просто парень поначалу не сумел оценить Эву.

Несмотря на некоторую сомнительность комплимента, Эва обрадовалась.

– Вот и хорошо, – сказала она и нервно засмеялась. – Хорошо.

Полный событий вечер, возможно, в сочетании с необычно большим количеством вина породил в ней какую-то нервную внутреннюю дрожь. Прав ли отец? Согласится ли Энджелл? Может, он останется, если узнает, что отец согласен?

Но все равно, несмотря на новости, ее не оставляла мысль, что в соседней комнате Энджелла шантажирует этот мерзкий тип. Энджелл не хотел, чтобы она слышала их разговор. Может быть, этот Трейс опасен? Может, он знает, что Энджелл вовсе не рантье и не имеет к продаже скота никакого отношения? Или разговор касался чего-то еще более страшного, о чем она не должна была знать?

– Ты будешь с ним счастлива, Эва? – спросил мистер Морланд.

Эва повернулась к нему. На глаза девушки навернулись непрошеные слезы. Она вытерла их дрожащей рукой. «Нет, – клялась она про себя, – больше никогда, никогда не стану употреблять спиртного!»

– Я думаю… – начала она, – я думаю… – Но подходящие слова никак не приходили на ум. Во всем происходящем словно было нечто неправильное. Ужасно, жутко неправильное. И изменить это было не в ее силах.

– Малыш, я пришел разрушить твою счастливую жизнь, – ухмыльнулся Трейс. – Мне не нравится, что ты так безмятежен. И то, что я говорю, – не пустые угрозы.

– Тогда что ты медлишь? Зачем эти долгие разговоры? Ступай, рассказывай!

Трейс пожал плечами и подошел к столу.

– Я жалею тебя по старой памяти, Энджеллочек. И даю тебе последний шанс. – Он взял сигару грязными кривыми пальцами.

– Тебе нужны деньги, Трейс? У меня их нет. Я живу на деньги Морландов, а у меня все так же ни гроша за душой.

Трейс расхохотался и откусил зубами кончик сигары. Он смачно сплюнул на пол и достал спички.

– Думаю, мисс Эва подкинет тебе деньжат, если ты попросишь. Держу пари, у нее-то их куры не клюют. Наверное, мне действительно стоит поговорить с ней. – Он зажег сигару, затянулся и удовлетворенно выпустил небольшое облачко дыма.

У Энджелла пересохло во рту.

– Она тебе не поверит, – сказал он.

Трейс выпустил еще одно облачко и сквозь дым взглянул на молодого человека:

– Не поверит? Даже если и так, тут найдется много людей, которым я смогу поведать твою печальную историю.

– Это не история, – сказал Энджелл уже более спокойно, – никто тебе не поверит.

Трейс расхохотался и выпустил струю дыма.

– Черт, Энджелл, ты бы посмотрел на себя в зеркало, – неприятно ухмыльнулся он. – Это любому видно.

– Я не желаю слышать об этом, – с отвращением проговорил Энджелл. Он отвернулся и направился к двери. – И я больше не собираюсь с тобой встречаться.

– Так я говорил о твоей негритянской крови, красавчик! – воскликнул у него за спиной Трейс.

Энджелл замер, но не обернулся.

– Взгляни на себя, у тебя волосы чернее воронова крыла. И кожа. Ты выглядишь как треклятый мулат.

Энджелл повернулся. Ему хотелось задушить негодяя.

Трейс покачал головой и стряхнул пепел на ковер.

– Твоя мать была чернозадой негритянской шлюхой, и любой в Джорджии подтвердит это.

При этих словах Энджелл вздрогнул и опустил взгляд. Кровь запульсировала у него в висках. Он так давно слышал это в последний раз, что уже стал и сам забывать об этом.