Будто извинения что–то меняли.

— Знаю, это самый подлый и непростительный из моих поступков. Я случайно раскрыл твою тайну и использовал ее, чтобы тобой манипулировать. Ты, наверное, считаешь менябессердечным чудовищем. Это ясно. Тогда я сильно запутался, даже отчаялся. — Не понимаю, о чем ты.

— В том–то и дело, Мияко. Ты не понимаешь, — проговорил Эйдзи. — Ты не думала, что я к тебе неравнодушен? Что мои чувства, возможно, слишком сильные, но настоящие?

Мияко прижала ладонь к стене, чтобы не потерять равновесие.

— Я… — ОЭйдзи осекся и сделал глубокий вдох. — Я только хотел, чтобы нравящаяся мне девушка посмотрела па меня. Хоть на долю секунды. Но как бы я ни старался, она сморела на другого. Вот я и начал делать гадости, чтобы сломать ее, чтобы привлечь ее внимание, Похоже, в процессе я сломал себя. Я превращался в чудовище, жаждущее уничтожить ту девушку…

Мияко плакала, но старалась, чтобы слезы не услышал сводный брат.

— Эйдзи, я больше не хочу с тобой разговаривать. Тебе нужно просто вернуться домой и объясниться с родителями.

— Мияко, я не вернусь, — тихо сказал Эйдзи.

— Вечно убегать не получится. .

— У меня получится, — усмехнулся Эйдзи.

Мияко стиснула телефонную трубку:

— Отлично! Мне плевать на то, что с тобой будет.

— Плевать, говоришь? — Эйдзи засмеяля. — Ну, ладно. .

— Все, прощай! — сказала Мияко. — Не звони мне больше.

На секунду Эйдзи затих, потом проговорил:

— Я понял. Прощай, Мияко. Знаю, это не мое дело, но, пожалуйста, береги себя!

* * *

— Это был мой последний разговор с Эйдзи, — сказала Мияко. — Тем же вечером он попал в аварию. В полиции сказали, что он был пьян, но водил Эйдзи аккуратно и никогда много не пил. Знаю, разбился он из–за меня.

— Нет, не из–за тебя, — покачала головой Фуми. — Ты его на это не толкала, и я очень рада, что ты рассказала о происходящем родителям. Ты поступила правильно.

— Вот не уверена. — Мияко потупилась.

У Фуми едва не вырвалось, что Эйдзи получил по заслугам, но она прикусила язык: так Мияко не утешишь.

— Поэтому ты уехала из Токио?

— Да. Я чувствовала себя прижатой к стенке. Хотелось вырваться, убежать. Я надеялась начать с чистого листа, но мысли крутились вокруг гибели Эйдзи и расставания родителей. Я ненавидела себя за то, что сделала, и за то, что не сделала.

Мияко заплакала. Фуми хотелось обнять ее, она могла только быть рядом.

На миг все вокруг замерло. Фуми почудилось, что они с Мияко уплывают за пределы своего измерения в далекую лесную тишь, где никто их не тронет.

Тишину вспорол голос Мияко:

— Напрасно я лгала себе и остальным. Напрасно я притворялась, что все идеально.

Прощания бывают двух видов — ожидаемые и неожиданные. Гибель Мияко Сумиды стала неожиданностью, а вот ее уход Фуми ждала давно.

«Мне будет ее не хватать», — думала Фуми, глядя на развалившуюся на диване Мияко.

— Фуми–нэ, мне любопытно, почему ты назвала свою компанию «Студия Соль»? — спросила девушка, посмотрев на нее. — Потому что она досталась слезами и потом?

— Может, и так, — ответила Фуми, хотя причина была именно в этом.

Предложил название Кендзи. Она ходила к нему на склад работать над заказанной скульптурой и таскала с собой Рюсэя. В один из визитов она объявила, что планирует открыть арт–студию. ,

— Звучит здорово, — похвалил Кендзи. — А как ты ее назовешь?

— Не знаю. Всю ночь думала, но ничего Путного в голову не приходит. Название хочу Простое и запоминающееся. Есть мысли?

— Как насчет «Соленой студии»? Она же достается тебе потом и слезами.

— «Соленую» не надо, — проговорила Фуми, немного подумав. — Возникают странные ассоциации.

— А если «Соль»? «Студия Соль»? — предложил Рюсэй.

— Неплохо, — одобрил Кендзи. — Давай оставим его. «Студия Соль». Название легкое, запоминающееся.

— Да вы уже без меня решили! — засмеялась Фуми.

В итоге название прижилось. У кого–то из клиентов возникали вопросы, но Фуми никому не раскрывала карты, решив сделать это маленьким «семейным» секретом. Мияко же раскрыла его без подсказок. Воистину, девушку, которую любил Рю, заурядной простушкой не назовешь.

Фуми всмотрелась в лежащую на диване Мияко:

— Любить ты моего брата не любила, но он до сих пор тебе дорог, да?

Девушка не отрывала глаз от потолка.

Фуми нахмурилась. Неужели она ошиблась? Неужели все это время Мияко любила Рю? А телерь уже поздно, шансов у них нет. У Фуми аж сердце заныло.

С Рю будет все в порядке, если тебя это волнусг, заверила Фуми. — Парень он сильный, прошел через многое. Если тебя удерживает беспокойство о нем, знай: причин нет.

Мияко продолжала молчать.

— У меня есть маленькая просьба, проговорила Фуми. — Могу я тебя нарисовать?

Мняко встала и улыбнулась:

— Да, конечно. — Хорошо! Постарайся сохранить это выражение лица и не ерзай. Фуми потянулась за альбомом и пастельнымн карандашами, силясь не расплакаться.

* * *

День, когда ушла Мияко Сумида, начался, как и все остальные. Ничего особенного — Фуми запомнилась только погода: в Токио пришло похолодание. Еще запомнилось, что она посмотрела на часы и поняла, что опаздывает на встречу.

— Поторопись, — сказала Мияко, выглянув в окно. — Дождем пахнет.

Такими стали ее последние слова — «Дождем пахнет».

Фуми положила в сумку складной зонт с прозрачным куполом. Мияко помахала ей, и она вышла из дома.

В тот момент никакого предчувствия не возникло. Фуми отправилась в семейный ресторан, которым владел ее потенциальный клиент, без единой мысли о Мияко. Как бы убедить старика заказать у нее картину? Ресторатор уселся за столик, бреши между пуговицами на рубашке разошлись. Мелкая клетка выцвела — видимо, рубашка служила хозяину не первый год.

Просмотрев портфолио Фуми, ресторатор похвалил ее пейзажи, особенно написанные в западном стиле.

— Я жил в Праге, — сообщил он. — Больше года там провел.

— Бизнесом занимались? — спросила Фуми, внимательно наблюдая за его мимикой и жестами. Опыт подсказывал: хочешь получить заказ — следи за реакцией клиента и советы давай дельные.

— Не совсем, — ответил ресторатор. — Я хотел увидеть четыре времени года в далекой стране. Мой родственник открыл в Праге японский ресторан, и я работал у него в обмен на кров и еду. Так я и заинтересовался ресторанным бизнесом. Можно сказать, что мое заведение родилось в Праге.