Когда я остановился перед ней, она поднялась с престола, взяла меня за руки и рассмеялась.

– Надо же, возлюбленный, – молвила Лейла, целуя меня, – и как это тебе пришло в голову назвать приблудную суку Исидой? Ты даже представить себе не можешь, какое это кощунство.

– Видимо, существует многое, чего я не понимаю и не могу постичь.

– Не можешь? – Красавица подняла бровь. – Но ведь ты здесь, не так ли?

Некоторое время я смотрел на нее молча, а потом спросил:

– Я здесь. Но что же ты скажешь мне теперь?

– А что ты желаешь от меня услышать?

– Тайное имя Аллаха. Ибо если я не сообщу его повелителю правоверных, наша дочь, о возлюбленная моя, будет убита.

– А чем ты согласился бы заплатить мне за эту тайну, о возлюбленный? – спросила Лейла, с бесстрастной улыбкой откидываясь на троне.

– То, что ты сочтешь нужным потребовать.

И снова она подняла сурьмяные брови.

– Вот как? – На губах ее появилась усмешка. – Это правда?

– Если такая тайна действительно существует, нет такой цены, какую я не согласился бы заплатить.

– Тайна, бесспорно, существует. Однажды, давным-давно, она была укрыта в этом самом месте, где ее знали как Секрет Имени Амона. Какова может быть его мощь, ты уже сам имел возможность убедиться воочию, ибо нигде сие не проявляется так явно, как здесь. Можно ли после всего увиденного сомневаться в существовании силы, превосходящей все, доступное человеческому разумению. Да, муж мой и возлюбленный, став владыкой и повелителем всего земного и бренного, отважившись проникнуть во владения тьмы и познать древнюю магию джиннов, ты мог бы обрести не только мудрость, но бессмертие и вечную молодость. Да, воистину тайна сия стоит того, чтобы ее познать.

Она умолкла, и в наполненном благоуханиями зале повисла тяжелая, напряженная тишина.

– Назови свою цену, – попросил я.

– Для тебя она вполне посильна, – молвила Лейла.

– Скажи, в чем она состоит.

Увы, она отрицательно покачала головой.

– Но как я могу согласиться на то, чего не знаю.

– Право же, возлюбленный мой, ты уже согласился.

Склонив голову, я оцепенел от растерянности и страха.

Сначала мне подумалось, что все мы рабы Аллаха и принадлежим только ему, но потом, вспомнив о дочери – о солнце, луне и звездочке моей жизни, – я понял: на всем свете нет ничего, чем мне было бы трудно поступиться во имя ее спасения. А еще я подумал о том, что моя жена, в чем у меня не раз имелась возможность убедиться, посвящена в великие магические тайны и обладает познаниями, обретенными в далеких мирах и уходящими корнями в немыслимую древность. Все это в совокупности заставило меня задуматься о собственных желаниях: ведь я во имя Аллаха всегда старался противиться искушению, но в то же время тяготел к постижению мудрости древних. Однако, размышляя об этом и взирая на неземную красоту восседавшей на престоле жены, я вдруг почувствовал, что мысли мои путаются, воля тает, и у меня нет более сил противиться своим желаниям.

– О могущественнейшая из джиннов, – молвил я, – теперь у меня уж нет сомнений в том, кто ты. Открой же мне сокровенную тайну и скажи, чего от меня хочешь.

Лейла, однако, покачала головой.

– Прежде всего, – молвила она, – я хотела бы рассказать тебе историю. – С этими словами она указала мне на трон из золота рядом со своим и жестом предложила занять на нем место.

– Какую историю желаешь ты мне поведать? – спросил я, воссев на трон.

– Историю о фараоне и храме Амона.

– Я жду ее с нетерпением, ибо уверен, что услышу много необычного и чудесного.

Лейла улыбнулась.

– Ты прав, о возлюбленный. Тем паче что, не выслушав это повествование, ты не сможешь ни постичь тайну, которую я намерена тебе открыть, ни понять, какова истинная цена этому знанию. Ибо, о возлюбленный, все сущее ныне уже имело место во времена былые и, быть может, снова повторится в грядущем.

– Не замыкай же уста свои и позволь мне узнать обо всем.

– Будь по-твоему.

Лейла улыбнулась и повела рассказ...

* * *

Вставка в текст манускрипта, подаренного лорду Карнарвону.

Клуб любителей скачек.

20 ноября 1922 года.

Дорогой лорд Карнарвон!

Вновь и вновь глядя на сей манускрипт, я не могу не вспоминать первоначальное радостное возбуждение, настолько всепоглощающее, что при осознании практического смысла этого, казалось бы, совершенно фантастического текста я испытывал едва ли не физическую боль. Должен признаться, что при первом прочтении наличие в документе множества несуразностей вызвало у меня ощущение мистификации или розыгрыша, но все же, вчитываясь и вдумываясь, я под шелухой фантастических наслоений начал угадывать зерна истины, подобно тому как археолог, просеивая песок, пыль и мусор, вдруг видит очертания какого-нибудь древнего артефакта, с незапамятных времен погребенного в земле.

Совершенно очевидно, кто в раннемусулъманский период истории Египта арабскими крестьянами была найдена и раскопана не разграбленная ранее царская гробница. Нет ничего удивительного в том, что невежественные, суеверные крестьяне, обнаружив под землей хорошо сохранившуюся мумию фараона в царском одеянии и со всеми регалиями, изумились и ужаснулись настолько, что сочли древнего царя неподвластным смерти существом, с помощью ужасной магии пережившим под землей тысячелетия. Разумеется, я вовсе не склонен воспринимать все рассказанное Таруном аль-Вакилем буквально: цивилизованный человек едва ли поверит в воскресшего фараона, верхом на коне штурмовавшего Карнак во главе армии демонов, но мне трудно пройти мимо того непреложного факта, что описание гробницы однозначно соответствует тому захоронению, которое было открыто Дэвисом и которое сам он с упорством и настойчивостью, достойными лучшего применения, приписывал царице Тии. Для меня-mo его ошибка была очевидна изначально – ведь найденный скелет принадлежал мужчине, и данные манускрипта явились лишь дополнительным тому подтверждением. Но кто в действительности был погребен в той могиле? Может ли старинная рукопись пролить свет на эту загадку, а то и послужить ключом к раскрытию еще более примечательных тайн, включая секрет доселе не найденной, сохранившейся в первозданном виде гробницы? Все эти вопросы заставляли мое сердце биться сильнее, точно так же, уверен, как заставляют сейчас усиленно биться ваше. Но не стану больше томить вас, мой друг, и злоупотреблять вашим терпением, ибо волшебница Лейла, обещая историю удивительную и примечательную, не обманула своего бывшего возлюбленного и ничуть не погрешила против истины.

Г<овард> К<артер>

История, поведанная Пери храма песков