Спящий в песках - Том Холланд

Сказано: у Владыки Зари ищу я прибежища

От зла, творимого сотворенными,

От зла тьмы, тень свою простирающей,

От зла приверженных Тайным Знаниям,

От зла завистников, зависти предающихся.

Священный Коран. Сура аль-Фаладж (Рассвет)

Посвящается Маттосу, фараону среди друзей.

Кольцо, найденное Говардом Картером в 1892 году в Эль-Амарне. Рисунок с оригинала выполнен Уильямом Флиндерсом Петри.

Всю ночь ему снилось, что он занят поисками. Он видел себя затерявшимся в каменном лабиринте, где не было ничего, корме обрывков тканей, в которые пеленали мумии, да папирусов с давно стершимися письменами. Однако все это время, даже когда он брел, не разбирая дороги, в темноте и пыли, у него не было сомнений в том, что впереди ждет чудесное открытие, сокровенная погребальная камера, удивительная, укрытая глубоко под толщей камня гробница. Лишь эта уверенность придавала ему сил, не позволяя уступить отчаянию. Пошатываясь и спотыкаясь, он упорно шел вперед, воображая, что с каждым шагом приближается к заветной цели. Он вытянул перед собой руки, как будто намереваясь раздвинуть камни. На мгновение ему почудился впереди блеск золота, и его охватил буйный восторг: жизнь прошла не напрасно. Однако спустя долю мгновения блеск исчез, и он осознал, что тайны, связанные и с его жизнью, и с далеким, затерянным в глубинах веков прошлым, так и остались нераскрытыми. Руки его уперлись в стену, и он со злостью принялся молотить кулаками о камень. Нет, никакого золота он не видел – лишь камень, песок и пыль.

Сон резко оборвался. Говард Картер проснулся и сел, тяжело дыша, но вместе с тем чувствуя себя почти отдохнувшим. Он несколько раз моргнул. Раннее утреннее солнце, еще теплое, несмотря на близость зимы, уже высвечивало яркий прямоугольник на противоположной стене комнаты, однако разбудило его не солнце. Картер снова моргнул и потер глаза. И тут он услышал звуки, которые, вероятно, и послужили причиной его пробуждения: птичье пение.

Бросив взгляд в другой конец комнаты, на золоченую клетку с канарейкой, привезенную им неделю назад из Каира, он встал и направился к ней, вспоминая при этом день своего возвращения на раскопки и восклицания, которыми встретили его нанятые на новый сезон рабочие.

– Золотая птица в золотой клетке непременно принесет удачу! – наперебой твердили они. – Если аллах будет милостив, в этом году нам обязательно повезет и мы непременно найдем гробницу! Золотую гробницу!

Сам Говард Картер, безусловно, был склонен с ними согласиться, однако улыбка его, когда он наклонился, чтобы покормить канарейку, была хмурой. Ибо Картер отнюдь не нуждался в напоминании о том, как не хватало ему в последние шесть лет тех самых везения и удачи. Ничтожные результаты, полученные за это время, были никоим образом не соизмеримы с колоссальными усилиями, затраченными на поиски. Хуже всего, что патрон уже начинал терять веру, и лишь с большим трудом удалось уговорить лорда Карнарвона профинансировать еще один, последний, сезон. Если доведется найти искомое: до сих пор не разграбленную, полную золота гробницу, их ждет великая слава, но это должно случиться в ближайшие несколько месяцев. В ближайшие несколько месяцев... Или никогда...

Несмотря на то что найти в Долине царей нетронутую гробницу до сих пор никому не удалось, Картер твердо верил: она есть. Он ни разу не позволил себе в этом усомниться. Археолог помедлил, глядя на клюющую корм птицу, а потом резко выпрямился, подошел к письменному столу, взял ключ и открыл самый нижний ящик. Вытащив из самой глубины ящика связку выцветших бумаг, он крепко прижал их к груди.

Неожиданно птичка запела снова, и в голосе ее, разносившемся в прозрачном воздухе ясного фиванского рассвета, казалось, и впрямь зазвучали золотые нотки.

Говард Картер положил бумаги на место и запер ящик. Его ждала работа. Раскопки в Долине царей.

* * *

Поморщившись, мальчишка-водонос поставил на землю свою ношу. Рабочий день археологов только начинался, и большой кувшин был еще полон до краев. Парнишка растер плечи и с завистью огляделся по сторонам. Конечно же, ему хотелось работать на раскопках – тогда у него появилась бы надежда найти золотую гробницу. Ясно ведь, что, таская день-деньской воду да бегая по поручениям старших, ничего подобного не отыщешь.

Рассеянно ковыряя ногой землю, он нащупал какой-то камень – что-то похожее на плоскую плиту. Паренек копнул еще несколько раз, потом наклонился и стал счищать грязь руками. Стоило ему взяться за это, как рядом с камнем обнаружился провал.

Какой-то рабочий крикнул, чтобы ему принесли напиться, но водонос не отреагировал: он, похоже, просто не услышал этого требования. Землекоп, громко бранясь и угрожающе подняв словно для удара руку, направился в его сторону. Однако, подойдя ближе, он неожиданно осекся. Рука мужчины упала, челюсть отвисла, и он, не в силах произнести ни слова, широко раскрытыми глазами уставился на то, что отрыл мальчишка.

Перед ним явно была ступенька лестницы. И эта высеченная в камне лестница, по-видимому, вела куда-то вниз – под землю.

* * *

Когда Говард Картер прибыл к месту раскопок, там по-прежнему стояла напряженная тишина – подобно облаку неистребимой в этих краях белесой пыли, она окутала все вокруг. По обращенным на него взглядам рабочих Картер догадался, что им удалось что-то найти. Из толпы навстречу ему шагнул десятник, Ахмед Гиригар. Скованно поклонившись, он с каменным лицом указал на что-то рукой.

На миг Картеру почудилось, будто сердце в груди остановилось, а Долина царей, земля и небо закружились, сливаясь в одно целое.

Наконец он отрывисто кивнул и молча пошел сквозь толпу землекопов. Те возбужденно переговаривались между собой. Их голоса звучали все громче, и в конце концов со всех сторон послышались исполненные страха и благоговения выкрики, смысл которых сводился к одному: обнаружена "гробница птицы".

* * *

Чтобы воодушевить рабочих, придать им уверенности, Картер приказал доставить клетку с канарейкой прямо на место проведения раскопок. А если уж быть совсем честным – а археологу не было смысла лгать самому себе, – то сделал это он в значительной мере ради собственного спокойствия, надеясь таким образом хоть чуточку унять волнение. Картер с детства любил птиц и рядом с ними всегда обретал душевный комфорт. Но хотя в тот долгий, нелегкий день, да и в следующий, он выглядел со стороны совершенно спокойным, мысли его так путались от хаотического смешения страхов и радостных надежд, что пения канарейки Картер почти не слышал. Уши его наполнял лишь один звук: стук заступа о камень. Слой за слоем снималась земля, и его взору, ступенька за ступенькой, открывалась уходящая вниз лестница.