– Пить будете, товарищ Ульянов, или вы при исполнении?

– При исполнении. Но могу, – ответил он, но, взяв рюмку, лишь пригубил.

Арина же выпила коньяк залпом, потом, выдержав паузу и собравшись с мыслями, спросила:

– Ну, так о чем же мы с вами будем беседовать, Николай Николаевич?

– Гм, похоже, сегодня разговора у нас не получится… – замялся он.

– Отчего же! – усмехнулась она, смешок получился натянутым. – Это было бы прекрасным завершением сегодняшнего дня. Допрос, обыск, задержание… Кажется, мне позволен звонок адвокату! – В голосе ее прозвучал вызов. Вспомнив о том, что говорил ей Левка, Арина решила стойко держать оборону.

Но Ульянов на вызов не ответил, молчал, оглядываясь по сторонам, грея в руках коньяк. Потом он скосил глаза на фотографию на стене и задал совсем неожиданный вопрос: «Простите, а кто это на фото? Ваш родственник?»

На стене висела фотография отца, одна из самых его удачных фотографий, которая очень нравилась Арине. Снимок сделал их сосед по даче, примерно за год до папиной смерти, тогда, когда уже было можно. По известным причинам Иван Петрович не любил фотографироваться.

– С какой целью интересуетесь? – ввернула отцовскую фразу Арина.

– Хм, просто так, без цели, – небрежно отозвался Николай Николаевич и принялся буквально высверливать дырки в ее лице.

– Это мой отец, Иван Петрович Савинов.

– Хм, хороший портрет. Сразу видно, фотографировал настоящий мастер… – Гость вежливо улыбнулся.

С человеком на фото он был неплохо знаком. Вот только знал его совсем под другим именем – Кудряшов Иван Петрович. «Как же так вышло, что он ошибся? Почему, «проверяя объект по учетам», он не увидел, пропустил такую важную деталь? Или не пропустил? Ведь информация могла быть закрытой? Тогда получается, что Кудряшов-Савинов служил в ПГУ? Тогда и его дочь тоже как-то связана с Конторой?»

Арина словно бы прочла его мысли:

– А вы… вы были с ним знакомы? – И она тоже впилась в него немигающим взглядом, как в детской игре, кто первый моргнет.

– С чего вы взяли?

– Да так… – Арина усмехнулась своей догадке, ее как будто бы встряхнули, она забыла и про тяжелый день, и про усталость. – Значит, вы не из МУРа, а «с горки»? – опять пригодилось папино словцо. Когда-то давным-давно известное здание на Лубянской площади называли «горкой». Теперь она почти наверняка знала, что полковник с гордой революционной фамилией ей врет, хотя совершенно не понимала смысла его вранья. Пока эти шпионские переглядки просто забавляли ее. – Рискну предположить, что вы, товарищ Ульянов, учились в школе КГБ, в которой преподавал мой отец. Даже могу примерно сказать, в какое время. А предъявленная вами корочка с Петровки – липа!

– От вас ничего не скроешь, Арина Ивановна. – Губы Ульянова растянулись в широкой улыбке, в знак согласия он поднял руки вверх. – Сдаюсь. Да, я действительно не из МУРа, я учился у вашего батюшки. Прекрасный был человек, высочайший профессионал… – Он допил наконец свой коньяк. «Ничего себе театровед! Еще неизвестно, кто тут кого расколет». И уклончиво продолжил: – Однако вы ошиблись в другом вашем предположении…

– Послушайте, но ведь это по меньшей мере странно, что музейной кражей заинтересовалось ФСБ? – не выдержав, спросила Арина. – Тем более пускать за мной шпика!

– Какого шпика? – насторожился Ульянов.

– Был один на прошлой неделе, пугливый такой, в дурацкой вязаной шапке.

– Поверьте, это не наш.

– Вы, конечно, скажете, мне показалось? От сотрудника ФСБ другого ответа ждать не приходится, – насмешливо спросила Арина, хотя теперь она и сама сомневалась, следил ли за ней тот мужик. Возможно, после всех этих допросов у нее просто разыгралось воображение.

– Нет, Арина Ивановна. Вами заинтересовалась вовсе не ФСБ, а служба безопасности концерна «Роботекс». Имя Аркадия Дробота вам о чем-то говорит?

– Ну, допустим, я слышала это имя, – протянула Арина. Было видно, как все сильнее и сильнее растет ее удивление. – Но я все равно ничего не понимаю.

– Вы просто пока многого не знаете. Вы не знаете, что была еще… и другая кража. И было убийство.

– ??? – У Арины вытянулось лицо.

– Да-да. Речь идет об убийстве балерины Варвары Ливневой.

– Так ее убили?

– Убили. И обокрали.

– Невероятно. Но следователь Павленко мне ничего об этом не гово…

– Правильно, ничего. К сожалению, я тоже не могу вас посвящать во все детали расследования. Скажу только, что есть версия, согласно которой кража на выставке, убийство и ограбление Ливневой связаны между собой.

– Невероятно! – помедлив, произнесла Арина, уже не пытаясь найти хоть какое-то объяснение сказанному. «Просто сегодня такой день, когда ничему нельзя удивляться». И уверенно наполнила рюмки. – Что же у нее украли?

– Один очень драгоценный… предмет… старинный перстень… можно сказать, уникальный, – медленно цедил слова Ульянов, сверля ее взглядом. – Этот перстень когда-то принадлежал знаменитому балетмейстеру…

– Петипа??? – прошептала Арина, чувствуя, как у нее на голове зашевелились волосы.

Николай Николаевич удовлетворенно кивнул:

– Как хорошо, что вы сами это сказали. Значит, не будем ходить вокруг да около. Ведь вы, Арина Ивановна, насколько мне известно, тоже интересуетесь этой вещью?

– О господи! Но я предположить не могла, что кольцо… так близко! Я понятия не имела, кто его нынешний владелец! Это же фантастика! – воскликнула она, вскакивая из-за стола. – Значит, перстень находился у Ливневой? Но как, от кого он к ней попал?!

– Я вам отвечу, – остановил ее жестом Ульянов. – Если не возражаете, после вас.

Захлебнувшись мыслями, Арина принялась ходить кругами по кухне. «Нет, убийство – это никакие не шутки! Варя Ливнева – такая молоденькая…» Устыдившись своей черствости, она не стала ничего скрывать и выложила Ульянову всю историю с этим странным заказом от фонда «Таубер» с самого начала и по сей день:

– А теперь представьте себе, что эта госпожа фон Паппен, до недавнего времени проявлявшая такую небывалую активность и нетерпение, вдруг ни с того ни с сего потеряла интерес к исследованию, перестала отвечать на мои письма и замолчала!

– Простите, когда это произошло? Сколько дней они молчат, не вспомните? – перебил ее Ульянов.

– Кажется, дней восемь… нет, десять, да, ровно десять дней. Разумеется, я отправила ей письмо с вопросом, чего, дескать, молчите. Но в ответ – тишина. И вот наконец сегодня получаю этот в высшей степени возмутительный, наглый ответ. Она пишет, что, мол, «выбранное мной направление поисков оказалось ошибочным». – Арина с горечью усмехнулась. – Она буквально в непрофессионализме меня упрекает. Но послушайте, такое заявление требует объяснений.