Скрыла улыбку — любопытство сгубило кошку. Сгубит ли кота?

— А больше и нечего рассказывать, — вновь стала спиной к Воронцову и пожала плечами. — Поняла, что жить так больше не могу. Ушла. Теперь живу сама и своей головой.

Достала из ящика пакет с печеньем и, высыпав его в небольшую розетку, поставила на стол перед Воронцовым. Только тогда села напротив мужчины, держа в руках кружку с теплым чаем.

— И тот мужчина, Данил, вас так легко отпустил? — сделал глоток Воронцов и испытывающим взглядом уставился на меня.

Передернула плечами, показывая недовольство затронутой темой. Не хотелось мне обсуждать подобные темы. тем более с Воронцовым. А раз он еще и имя запомнил…

— Он не в первый раз укорял меня тем, чтобы я собирала вещи. Просто одним вечером не стала бросаться к нему, умоляя остыть. Встала, собрала и ушла. Держать он не стал — сам выгонял. И что — что, но за свои слова Данил отвечал всегда. Вас что-то еще интересует, Кирилл Романович? — несколько ехидно закончила я. — Не считаю мою личную жизнь прекрасной темой для обсуждения. Можем, поговорим о вашей?

Кажется, такой реакции Воронцов не ожидал. Кружка, поднесенная к губам, застыла на полпути, а сам он свел брови к переносице, хмурясь.

— Раз уж я выспрашивал вас, вы тоже имеете на это право. В разумных пределах, конечно.

А вот теперь удивилась уже я. Думала, что вскипит и укажет на мое место. Но нет… решил поговорить.

Покачала головой, сдуваясь:

— Нет, спасибо. Не хочу лезть к вам в душу.

— Даже так? Я был уверен, что вы воспользуетесь появившейся возможностью. Вы же видели фотографию, Кира. Она лежала в зеленой папке, а не синей. Плохо замели за собой следы.

— Ничего я не заметала! — сквозь зубы процедила я. — Она выпала, когда я ваши папки сгружала.

— Конечно, — кивнул Воронцов. — Не специально же вы рылись в моих вещах.

— Я собирала их для переезда, — недовольство накатывало тугими волнами, заставляя прикусывать язык, чтобы не дать волю эмоциям.

— Я вам верю, Кира, — спокойно отметил Кирилл Романович. — У меня нет повода, чтобы уличить вас во лжи или… недосказанности.

Прозвучало странно. Будто Воронцов что-то подозревает о том, что правду я ему выдала не всю. Что ему наплел Державин во время командировки? Похоже стоит признаться во всем именно сейчас. Я открыла рот, чтобы ответить, но телефонный звонок, прозвучавший неожиданно, заставил вскочить за телефоном.

Кирилл Романович наблюдал за мной с ленивым интересом. Странно, неизвестный номер.

— Прошу меня простить, — извинилась я и вышла к себе в комнату. Только тогда ответила.

— Кира, рад, что ты решила уделить мне время, — недовольно отозвался Максим.

— Почему ты с чужого номера? — сразу же спросила я.

— Звонки от меня ты игнорируешь, — чеканя слова, припечатал Державин.

— Я забыла телефон дома, Максим. Только сейчас вернулась от Мишки, — незнамо зачем объяснила я.

— Я волновался, Кира, — выдохнул мужчина, тут же теряя боевой настрой. — Я нахожусь у черта на куличиках, а ты целый день не брала трубку. Что я должен был подумать?

— Твою ж дивизию, Максим. Ты мне кто? Брат, кум, сват, муж?

— Нет, — грубо одернул Державин. — Я твой друг и потому имею полное право знать, что с тобой происходит.

— Друг? — хохотнула я, совершенно забыв, что стены в панельной пятиэтажке тонкие, а за перегородкой сидит Воронцов. — Державин, как давно ты решил отказаться от идеи затащить меня в постель и перешел к дружбе?

— Кира, кажется, мы уже это обсуждали совсем недавно. Я совсем не собираюсь… — пытался объяснить Максим, но я его уже не слышала. Когда успел подойти Воронцов? И откуда у него привычка подслушивать чужие разговоры, не касающиеся его?

— Интересно, Кира. И когда же вы стали так тесно общаться с Державиным? До того, как я вас познакомил и вы разыграли передо мной ту весьма милую картинку?

Ситуация хуже некуда.

— Я перезвоню, — мрачно заявила Максиму и выключила телефон, чтобы тот не надоедал. Воронцов смотрел на меня зло. Так, будто я враг всей его жизни и в руках у меня отравленный кинжал, которым я нанесла ему подлый удар. А ведь так и есть.

— Кирилл Романович, вы не так все поняли, — вздохнула я, ощущая абсурдность ситуации. Сама ведь виновата!

— И что же я не понял, Кира? Что Державин звонит вам ночью? Что он мечтает раздвинуть вам ноги? Я предупреждал вас. Мне казалось, что вы меня отлично поняли. А, может, и вовсе вы попали в «Немезис» по его приказу? Жаль.

И он вознамерился выйти из комнаты. Не пустила его, успела закрыть собой дверной проем.

— Я требую, чтобы вы меня выслушали, Кирилл Романович! Все правда не так. И пока вы не попытаетесь меня услышать, мой дом не покинете.

— Не несите чушь. Я могу убрать вас с дороги в любой момент, — одарил меня ледяным взглядом Воронцов.

— Так уберите, — насупилась я, скрестив руки на груди. — Вам всего лишь нужно силком передвинуть меня. Потому что добровольно я вас не выпущу.

Господи, какой бред я несу. Но это единственный выход, если я не хочу попрощаться со спокойной жизнью. Воронцов подошел ко мне вплотную, чуть ли не касаясь меня. Но я упрямо сжала губы и вскинула голову, доказывая серьезность своих намерений.

Несколько долгих секунд Кирилл Романович разглядывал мое лицо, но вдруг процедил:

— У вас пять минут. После я за себя не отвечаю.

— Присядете? — предложила я, собираясь с мыслями.

Отказываться начальник не стал, развалился на моем диване так вольготно, будто бы находился у себя дома. А я вздохнула и начала говорить.

— Я вам не врала. Только не договорила. Впервые Державина встретила именно в «Легионе», на фотосессии. Он подошел ко мне после, приглашал. Я отказалась… — говорить было нелегко, но попыталась представить, что нахожусь на суде. Это все происходит не со мной, я лишь представитель и защищаю чужие интересы. И, правда, стало легче. Речь перестала быть дерганной, скомканной, а полилась ровным потоком.

Уложилась ли в пять минут? Не знаю, потому что стояла у окна, прижавшись к подоконнику, и смотрела в глаза начальнику. Он слушал внимательно, не перебивал, но лицо оставалось застывшей маской. Лишь раз, когда я говорила о попытках Державина прижать меня к обочине, его глаза странно блеснули.

— И сейчас он пытается сблизиться со мной, но я держу дистанцию. А сомнения насчет его причастности к спущенным колесам так и не покидают. Хотела поговорить сегодня с той девушкой, но она не приехала… Еще