не смотреть на начальника. Взгляд почему — то непременно останавливался на расстегнутой рубашке, не скрывающей скульптурную шею. Тряхнула головой, избавляясь от наваждения.

Ответа от начальника не последовало. Он просто вдруг встал мне за спину и хрипло прошептал, щекотно выдыхая в ушко:

— Нагибайся.

Прозвучавшая совершенно двусмысленно фраза вызвала тьму мурашек, пробежавших вдоль по позвоночнику. Сердце как будто на мгновение остановилось и тут же забилось чаще, рождая растекшееся по всему телу предвкушение. Вот только этого мне не хватало для полного счастья.

— Я не могу, — тихо выдавила из себя, чувствуя близость Воронцова. Он стоял гораздо ближе, чем позволял себе Державин, и в эту секунду я ненавидела свое тело за его реакцию. Господи, я ощущала себя юной девицей, к которой впервые в жизни прикоснулся мужчина и которая не понимает, что с ней творится. С одной лишь разницей: я отлично понимала. Но потакать своим природным желаниям не собиралась.

И даже парфюм Воронцова, по ощущениям впитавшийся в мою кожу и окруживший терпкой дымкой, не мог заставить меня сдаться. Мне было неудобно, некомфортно и даже чуточку стыдно за происходящее. Будь на месте Воронцова Державин, не преминула бы огрызнуться и выставить его вон за подобные словечки… но в отношении шефа сдерживало именно то, что он мой начальник и грубить ему не следует. Да и не думала я, что у него на меня какие — то планы, тем более амурные.

— Не стесняйся. Мы же ничего такого не делаем, — продолжил настаивать мужчина. — Забудь, что я твой начальник. Я просто учу тебя играть.

Все-таки решилась и оперлась о стол, сжимая в правой руке кий, готовая в любой момент применить его не по назначению. Никогда бы не подумала, что в момент, о котором любая другая девушка даже мечтать не смеет, буду готова к атаке.

Впрочем, несмотря на вполне откровенную близость, Кирилл Романович вел себя, как и обещал. Действительно просто показал, как правильно держать руки. Вот только его пальцы, скользнувшие по моей ладони и заставившие сложить правильную «лодочку», продолжили то, что начал голос.

Кира, говорила я себе, это просто игра. И какой черт дернул согласиться?

— Вот так. А теперь попробуй ударить. Наведи, наметь место удара и толкни биток.

Моя рука, ведомая Воронцовым, таки сделала это. Приятный перестук шаров, приведенных в движение именно моими действиями, прозвучал самой лучшей музыкой. Ни один шар в лузу не попал, но довольна я была все равно.

— Умница, — Воронцов отстранился и отдалился так, как будто бы мгновение назад и не прижимался ко мне ближе, чем положено. — Попробуй теперь вот тот, дальний. Видишь он близко к угловой лузе?

Кивнула и прикусила губу — интересно! Серьезно. Дремавший азарт захватил меня с головой, и я, теперь уже не стесняясь начальника, пыталась загнать хотя бы один белоснежный шарик. Возбуждение и сладкое предвкушение больше не беспокоили, потонув в удовольствии от игры. У меня получилось попасть! Даже целых два раза.

— Вот видишь, ты молодец, — похвалил Кирилл, натирая кончик кия мелом.

— Спасибо, Кирилл Романович, — я довольно щурилась, словно сытая кошка, разлегшаяся на солнышке. — А сколько время?

— Полшестого, — взглянув на часы, выдал Воронцов.

Черт — черт — черт! Я ведь договаривалась с Натальей на семь.

— Вы сильно спешите, Кира? — снова перешел на уважительное «вы» начальник, даже не скрывая своего неудовольствия.

— Очень. Через час мне надо быть у Мишки, — мои глаза лихорадочно горели.

Не хотелось подставлять Наталью. Она и так согласилась задержаться, чтобы позаниматься со мной.

— Жаль, — не моргнув глазом, выдал Воронцов. — Надеюсь, вы составите мне компанию в следующий раз.

— Спасибо за прекрасно проведенное время и за то, что учили меня, Кирилл Романович.

— Не стоит благодарности, — скривил губы Воронцов. — Удачи.

Я стрелой вылетела из кабинета. С парковки выезжала быстро — по вчерашним расчетам до «Легиона» добираться как раз около часа, а мне же еще надо Мишку почистить и собрать. И все-таки я не жалела, что задержалась в обществе Воронцова. Сегодня он был… другим. Более открытым, человечным и живым. Единственное, меня смущало, что превращение Кирилла Романовича началось с того момента, как он узнал обо мне правду, развеявшую его глупые и пошлые домыслы.

Из — за забитой трассы приходилось то и дело перестраиваться из ряда в ряд, но в «Легион» успела практически вовремя. Наталья меня слегка пожурила и отправила разминать ахалтекинца. В этот раз мы прыгали метр — если сначала смотрела на цветные барьеры со страхом, то затем доверилась Михмалли. Жеребец не обижал — несмотря на мои промашки, послушно выпрыгивал из любой точки, даже когда я заводила его в самый край препятствия под углом.

Наталья в такие моменты выговаривала меня и тыкала носом, что я делаю подлянку Мишке. Я и сама понимала — нужно было брать себя в руки и сосредоточиться. Но я не могла. Почему — то вспоминалось дыхание Воронцова, опалявшее мне шею, и хриплый мужской шепот. А еще смутное ощущение его тела, прижавшегося к моему и…

— Кира! Сосредоточься! Не спи! Ты ему всю спину собьешь такими темпами! — кричала на меня тренер, и я сжимала зубы, пытаясь выгнать воспоминания.

Удалось подобное только после того, как я чуть не перелетела кувырком через Мишкину шею, опоздав на препятствии. Едва удержалась, вцепившись в коня всем, чем можно. Михмалли послушно замер, дожидаясь, пока я снова не вернусь в седло.

— Ты витаешь в облаках, Кира. С таким настроем не проедешь и половины маршрута! — отчитала Наталья. — Себя не жалко, коня пожалей! Он тебя вытаскивает, а ты его все топишь и топишь. Давай — ка на сегодня закончим с прыжками. Просто расслабься и сделай легкий галоп — собери мысли в кучку.

Совет помог. Пустой крытый манеж, освещенный множеством ламп, принадлежал только нам двоим. Я бросила повод на холку Мишке, опустив руки к бедрам. Закрыла глаза и окунулась в омут ощущений. Мягчайший галоп напоминал полет.

— Достала я тебя сегодня, Мишка, — гладила буланого по морде после занятия. Жеребец фырчал и тыкался мордой мне в руки, перебирая пальцы губами. — Ты уж прости, дурёху. Накручивала себя… На таком жеребце сидела, а о другом думала! А еще скоро вернется третий, и тогда я окончательно свихнусь, — скрывая усмешку, прижалась к шее золотого.

Домой заходила, готовясь к самому худшему. Но ничего… пронесло. Всего лишь пять пропущенных от Максима и несколько сообщений. Настасья строчила смс-ки, рассказывая о сегодняшнем дне. А вот это уже плохо… заметила еще один пропущенный от Воронцова. И звонил он всего