– Да.

– Зачем?

– Хочу сделать фотку Кена.

Мария хлопнула глазами.

– Извини?..

– Единственный способ выяснить наверняка, кто заказал цветы, – разыскать конкретного флориста. Я покажу ему фотографию и спрошу, этот ли человек купил букет.

– А если Кен заказал цветы по телефону?

– Если он заплатил кредиткой, я узнаю имя.

– Его тебе не назовут.

– Возможно. И все-таки я хочу взять твой фотоаппарат.

Мария подумала… и покачала головой.

– Нет.

– Почему?

– Для начала, Кен мой босс. И он тоже знает тебя в лицо. Если вы случайно столкнетесь, моя жизнь в офисе станет еще хуже. И потом, сегодня утром я видела Кена, и у меня появилось ощущение, что все уже кончилось.

– Ты его видела?

– Он заходил утром поговорить со мной и Барни об одном деле. Сказать, что оно наконец поставлено в график.

– Ты об этом не упоминала, когда я звонил.

– А должна была?

Колин уловил в голосе Марии первую нотку раздражения.

– Как он себя вел?

– Нормально, – ответила она. – Ничего особенного.

– И ты не смутилась, когда он пришел?

– Смутилась, конечно. У меня чуть сердце не выпрыгнуло, но что я могла поделать? Там был Барни. Но Кен не пытался остаться со мной наедине, он даже не задержался, чтобы поболтать с ассистентками. Только рабочие вопросы.

Колин сцепил руки под столом.

– С фотоаппаратом или без, но я выясню, кто прислал тебе цветы.

– Я не хочу, чтобы ты решал мои проблемы, Колин.

– Знаю.

– Тогда почему мы продолжаем это обсуждать?

Колин старался сохранять спокойное выражение лица.

– Потому что ты не можешь доказать, что цветы прислал именно Кен. Ты только предполагаешь.

– Я не предполагаю.

– Тогда почему бы не удостовериться?

Были времена, когда Колин решил бы, что ему наплевать, и не стал бы вмешиваться. В конце концов, Мария была права – история с букетом касалась только ее, а у Колина и так хватало своих забот.

Но, так или иначе, он считал себя настоящим знатоком агрессии. По сути, все дело было именно в этом. В клинике Колин узнал разницу между скрытой и явной агрессией; в жизни он сталкивался с той и другой. В барах, когда на него находило желание подраться, скрытая агрессия становилась явной, без стыда, без сожаления. Впрочем, в первые несколько недель в клинике Колин вообще не мог иных эмоций выражать, кроме злобы. Врачи дали понять, что если он впадет в ярость – если хотя бы повысит голос, – то окажется в отделении интенсивной терапии. Иными словами, его запрут в общей палате с десятком других пациентов, под пристальным надзором врачей и медсестер, и в обязательном порядке будут пичкать литием, от которого Колин словно тупел. Колину хотелось этого меньше всего. Тогда он спрятал агрессию глубоко внутри, пытаясь держать ее под контролем, но спустя некоторое время понял, что она никуда не делась, просто из явной превратилась в скрытую. Колин начал подсознательно манипулировать людьми; он прекрасно понимал, за какие ниточки нужно потянуть, чтобы добиться взрыва, и нажимал на болевые точки, пока взрыв не происходил. Других отправляли в отделение интенсивной терапии, а Колин разыгрывал невинную овечку, пока врач наконец не призвал его к ответу. Понадобились долгие часы работы с психологом, прежде чем Колин понял, что агрессия есть агрессия, не важно, открытая или скрытая – в любом случае она разрушительна.

Он понял, что происходит. Агрессия с целью манипуляции. Тот, кто преследовал Марию, хотел, чтобы она потеряла голову; пока что агрессия была скрытой, но Колин чувствовал: это лишь начало.

Ему казалось, что именно поэтому не стоило подозревать Кена, но других подозреваемых не было. Никаких других точек отсчета. После того как Мария после обеда неохотно вручила Колину ключ от квартиры, он приехал к ней, взял фотоаппарат, убедился, что батарея заряжена, и продумал различные варианты. Проверив увеличение и сделав несколько снимков с балкона, Колин понял, что нужно пофотографировать лица, чтобы понять, насколько близко придется подобраться.

Сунув ключ под цветочный горшок у двери, как сказала Мария, Колин поехал на пляж, где человек с фотоаппаратом ни у кого не вызвал бы подозрений. На пляже было не очень много людей, но вполне достаточно для того, чтобы осуществить задуманное. Целый час он экспериментировал с расстояниями при съемке и в конце концов выяснил, что должен находиться не дальше чем в пятидесяти метрах от «жертвы». Не настолько далеко, чтобы Кен не смог его узнать. Нужна выигрышная позиция, чтобы остаться незамеченным.

По обе стороны улицы, на которой находилась контора, стояли старинные здания в два-три этажа высотой, с плоскими крышами. Вдоль тротуара теснились машины, а немногочисленные деревья были слишком тонкими, чтобы за ними спрятаться. Пешеходов было немного. Целый час прятаться с фотоаппаратом и при этом не привлечь чужого внимания… исключено.

Подняв глаза, Колин посмотрел на здания, которые только что миновал – те, что стояли напротив конторы. Расстояние было подходящее, угол обзора тоже, но вставал вопрос, как туда попасть – и возможно ли это в принципе.

Колин перешел дорогу, надеясь отыскать где-нибудь пожарный выход. В современных двух-трехэтажных зданиях их не было, но, свернув в узкий переулок, который тянулся вдоль задних дворов, Колин понял, что ему повезло. На крышу домов, стоявших прямо напротив конторы, он доступа не нашел, зато у трехэтажного соседнего здания была старомодная лестница, которая начиналась в десяти футах над землей и вела к металлической площадке на втором этаже. Забраться будет трудно, но возможно. Ракурс был не идеальный, но других вариантов Колин не видел. Зайдя в переулок, он повесил фотоаппарат на шею и спрятал его под рубашку, а потом сделал несколько быстрых шагов к стене, надеясь использовать ее для толчка и компенсировать те последние несколько дюймов, которых ему не хватало, чтобы достать до лестницы.

Колин рассчитал правильно – и схватился за нижнюю перекладину лестницы обеими руками. С силой рванув наверх, он уцепился за следующую ступеньку и подтягивался таким образом, пока не добрался до площадки. К счастью, лестница крепилась к стене над ней, и спустя несколько мгновений Колин уже был на крыше. С улицы его не заметили.

Пока все шло хорошо.

Он подошел к краю крыши, ближайшему к конторе Марии. Бортик был невысокий, дюймов шесть, но лучше иметь хотя бы небольшое прикрытие, чем вообще никакого. Хорошо еще, что в этом месте крыша не была засыпана щебенкой, но повсюду валялись обертки от жвачек. Он навел объектив и приготовился ждать.

Неожиданно для себя Колин увидел Марию, сидевшую за столом в кабинете. Еще он разглядел ее машину и знакомые мусорные баки. Машина стояла на обычном месте. Неподалеку Колин увидел красный «Корвет» Кена.