«Интересно. — подумал Петр. — „Дипломат“ появилсяв кабинете уже после того, как Фомич забрал картины».

— С «дипломатом» вышел форменный детектив, —сказал он самым естественным тоном. — Позвонила какая-то Полина,потребовала срочной встречи. Я, естественно, приехал — ты про нее ничего неговорил, мало ли что… А она мне объявила о полном и окончательном разрыве,кинула под ноги «дипломат», заявив, что не намерена больше держать у себя «мои»шмотки… Ну, я и забрал. А что оставалось делать? Поставил в заднюю комнатушку,пока ты на горизонте обозначишься…

— И правильно, — подумав, сказал Пашка. —Документы там пустяковые, пусть валяются… Фомич потом заберет. Значит, решиланас бросить, стерва?

— Тебя, братан, — усмехнулся Петр. — Я с нейединственный раз общался…

— А, какая разница… Ну и хрен с ней. На свете такихПолин… Ну ладно… Я вынужден констатировать, Петруччио, что ты с заданиемсправляешься прекрасно. Благодарность от командования. Держи премию. туттысчонка баксов. Да не жеманься ты, тебе еще и Вике интервью давать, и Жанне набулавки подкинуть надо… В чем, в чем, а в телках недостатка не испытываешь, а?Скажи братухе спасибо…

— Вот, кстати, — сказал Петр. — Есть еще однатема, напрямую, правда, с сексом не связанная, но, я бы сказал, где-то близкая…Этот снимочек я у тебя в столе нашел. Дома, в кабинете. Чисто случайно, искалтвои ордена для съемок, телевизионщики ж от меня потребовали быть непременно ворденах… Эт-то как понимать? Катя могла наткнуться…

Пашка рассматривал снимок обнаженной Нади, сидящей нашироком подоконнике в небрежной позе, поворачивал так и этак. К великомусожалению Петра, наблюдать за выражением лица бра-тельничка было невозможно попричине бинтов.

Фотографию эту, разумеется, он не в столе нашел, а отложил,одну-единственную, когда отдавал конверт и негативы Наде. Хотел понаблюдать зареакцией Пашки, но вот бинтов совершенно не предполагал…

— Ах, вот оно что… — досадливо сказал Пашка. — Ая-то думал, что спалил или выкинул, забыл совсем…

— Откуда это взялось?

— А это ты у соплюшки спроси, — отрезалПашка. — Я, знаешь ли, не рискнул. Чтобы не вторгаться в интимные тайныюного создания. Вот так же, чисто случайно, наткнулся. Хотел поговорить сКатей, да недосуг было. Я так предполагаю, соплячка себе завела сердечногодружка — настолько сердечного, что балуются на досуге фотографией. Чтосмотришь? Нынешняя молодежь в этом возрасте все университеты прошла… — Оннебрежно скомкал снимок и сунул себе в карман. — А может, и не стоит сКатькой обсуждать? Еще расстроится, Надьку все равно от этих забав не оттянешь,раз уж начала где-то на стороне личной жизнью баловаться…

И вновь его голос звучал спокойно и естественно, но Петрснова чуял фальшь. К тому же имел все основания полагать, что объясняется всенемножко по-другому…

— А как мне с рыжей быть? — спросил он. —Ведь так и вьется вокруг. Открытым текстом заявляет, что я, по ее мнению, очем-то серьезном умалчиваю, со следствием не сотрудничаю, хотя знаю прекрасно,кто в меня палил, и вообще…

— Да плюнь ты на нее, — сказал Пашка. —Походит и перестанет. Голубчик наш месяц будет куковать в психушке, следовникаких, менты к нему и близко не подберутся. В конце концов отправят дело вархив… Мы с тобой, братан, сейчас на такие высоты вскарабкались, что никакихрыжих не стоит опасаться. Даже если и почует что-то неладное, нестыковкикакие-то вычислит, все кончится пшиком. К тебе-то у нее никаких претензий нет ибыть не может, и позиция твоя неуязвима. Об этом и не думай, не трать нервныеклетки. Лучше соберись, главное близится. Тот самый великий миг. И все будутпри своем интересе — я, ты, еще куча народу… Ну что, все проблемы обкашляли?

— Да вроде… — добросовестно припомнил Петр. —Хотя… Вроде бы и говорить об этом неудобно, такие вопросы полагается решать межмужиками с глазу на глаз, но я как-никак — ты…

— А что такое?

— Твой Елагин, знаешь ли, оборзел. Пристает к Кате воткрытую. Настолько, что об этом треплется вся контора. Земцов мне принессводку слухов и сплетен, и там это — на первом месте…

— Так… — судя по положению головы, сплошного шара избинтов, Пашка призадумался. — С одной стороны, парнище мне необходим. Сдругой, такое без последствий оставлять никак не годится, тут ты прав,правильно сделал, что сказал… Сейчас подумаем… А, что тут думать! Сделаем так:если он еще раз что-то себе позволит, ты его самым официальным образом уволишь.Приказ издашь, все, как полагается. А потом я его назад возьму, когда вернусь.Парнишка-то, в принципе, неплохой, работничек полезный, только заигралсянемного по молодости лет, действительность от сцены плохо отличает… В общем,если что — увольняй. Фомич поспособствует. Пока мною будешь ты, пусть погуляетвдали от конторы, так даже лучше…

…Спускаясь по лестнице, Петр испытывал странное чувство,которое он сейчас даже не брался определить однозначно. Эдакая помесьнеудовольствия с беспокойством. Все вроде бы оказалось в порядке, все решено,все проблемы сняты, но что-то саднило и зудело в глубине души, некое ощущениенеудобства, неправильности, нестыковок…

Во дворе мирно стоял «Запорожец», Косарев возился с мотором— взглянуть со стороны, простецкий пенсионер, всю жизнь без особых затеи изапросов оттрубивший слесарем или каким-нибудь бульдозеристом…

— Поехали? — громко сказал Петр.

Фомич едва не стукнулся головой о задранный капот, сгрохотом его захлопнул:

— Напугали…

— Нервишки жалят? — доброжелательнопоинтересовался Петр.

— Тут любой от неожиданности… — огрызнулся Косарев, ноне стал углублять тему, послушно уселся за руль. — На фирму?

— Не совсем, — сказал Петр. — Предварительномы заедем еще в одно место, вы подождете, а я на четверть часика исчезну…

— Это куда?

— Фомич… — поморщился Петр с многозначительнымвидом. — Я же вам говорил — у нас есть свои секреты… — Он наканунестарательно изучил план Шантарска и потому уверенно сказал: — Отвезете меня наугол Кутеванова и Западной, высадите там, постоите, пока я не вернусь…

— Как прикажете, — угрюмо отозвался Фомич. Идовольно быстро доставил к указанному месту — карга не соврала, там и в самомделе оказался заросший скверик с чьим-то потемневшим бюстом посередине. КакПетр ни приглядывался, опознать неизвестного не удалось, и, поскольку тот непоходил на канонизированные, классические образы великих, являлся, надополагать, третьестепенной, чисто местной знаменитостью. Ну и черт с ним…

Карта картой, но ориентироваться на местности — совсемдругое дело. Прежде всего, на плане города не указано, какая сторона улицычетная, какая, соответственно, — наоборот. И Петр, вылезши из «Запорожца»,едва не лопухнулся, направился было не в ту сторону, но тут же сделал вид,будто заинтересовался прессой в киоске. Таращась на цветные фото дорогих шлюх идешевых политиканов, украшавших обложки газет и журналов, краем глаза наблюдалза машиной. Косарев смотрел в его сторону в зеркальце заднего вида, но из«Запора» предусмотрительно не вылезал. К тому времени Петр, пошарив взглядомкак следует, наконец-то обнаружил четную сторону улицы. Что ж, почти угадалточку десантирования…