Рот Пола резко закрылся, когда он посмотрел на Мэгги, разглядывая ее помятую одежду, растрепанные волосы и розовые щеки. Его глаза расширились, и она увидела, как к нему приходило осознание ситуации, сопровождаемое глубокой болью.

Сердце Мэгги сжалось, по лицу пополз жар. Она не хотела, чтобы это случилось. Ни за что она не хотела бы причинить боль Полу. Ни тогда, когда она разорвала их помолвку, ни сейчас.

– О, – сказал он, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не отвести от него взгляд. Она не должна была выглядеть пристыженной.

Да ей и не было стыдно, хотя Мэгги и чувствовала себя ужасно из-за этой «пощечины» Полу – явного доказательства того, что она движется дальше. Это было несправедливо по отношению ко всем, особенно к Полу, который всегда был добрым, сильным, честным и преданным.

– Пол… – начала она и вдруг поняла, что не знает, что сказать.

Он глубоко вздохнул и протянул ей руку, чтобы она остановилась.

– Давай… не будем. Это не мое дело.

– Но я говорила серьезно, – сказала она ему. – Ты очень хороший человек. И… Мне все еще нужна твоя помощь.

Он испустил вздох, похожий на смех.

– Боже, ты и твоя работа, – сказал он, качая головой. – Я всегда восхищался этим. Никогда не теряешь из виду дело. – Он вытащил свой телефон. – Что тебе нужно?

– Информация. Возможно, засекреченная. И мне нужен личный доступ, чтобы никто не знал, что я веду расследование. Ты можешь сделать это для меня?

– Это против правил, – сказал Пол.

– Я знаю, – ответила она. – Я бы не просила, если бы это не было важно. И я знаю, что ты знаешь пару парней, типа твоих приятелей по покеру. – Он никогда не распространялся о своей еженедельной игре, но она знала, что некоторые игроки имели доступ к очень секретной информации. Возможно, он окажется перед кем-то в долгу, но его связи могут сработать.

Пол кивнул:

– Я могу добыть информацию. Что тебе нужно знать?

– Я ищу связь между Саут-Пойнт Ойл и сенатором Фибсом.

Он нахмурился.

– Ну, это я могу найти, и не используя «закулисные» связи, – сказал он через мгновение. – Саут-Пойнт Ойл – самый крупный вклад сенатора в предвыборную кампанию. Он и директор Карл Дессен давно знакомы – они вместе учились в Гарварде. Во время последних выборов их показывали по всем каналам. Они вместе запустили рекламу об экономике Мэриленда. Ты разве не помнишь?

Мэгги вдруг ясно вспомнила эту рекламу. Сенатор и Карл шагали по улице маленького городка, окаймленной причудливыми старинными зданиями, обсуждая важность снижения налогов и роста бизнеса.

– Да, я помню, – сказала она. – Посмотри, может, ты еще что-нибудь для меня откопаешь. Я хочу знать всех, кто хоть что-то слышал. Спасибо, Пол. Большое спасибо!

В любое другое время она могла бы протянуть руку и поцеловать его в щеку. Но она знала, что это уже невозможно. Это только причинит еще больше боли.

– Подожди, – сказал он, когда она повернулась к своей машине. – Куда ты едешь?

– Я еду в штаб-квартиру Саут-Пойнта, – бросила она через плечо, – чтобы узнать кое-что самой.

Кайла открыла глаза, туманная комната перед ее глазами постепенно стала четче. Она облизнула губы, вздрогнув, когда ее язык коснулся угла, где кожа была настолько потрескавшейся, что начала кровоточить. Медный привкус наполнил ее рот, и она слабо сплюнула на землю, пытаясь от него избавиться.

Она свернулась калачиком на комковатом матрасе, подтянув колени к груди. Кайла не могла унять дрожь, как бы ни сжималась в комочек. Пот струился по ее спине и груди, и она даже не хотела думать о том, как от нее пахнет. Она с трудом дышала, хватая ртом воздух.

Она так устала. Любое движение давалось ей тяжело. Все ее тело болело, у нее начинался жар. Голова раскалывалась, и каждый раз, когда Кайла двигалась, головокружение накрывало ее, а перед глазами плыли темные пятна.

Она знала, что это такое. Когда ей было семь, она и ее мама были с отцом на предвыборной кампании, и неделя была настолько занятой, что никто не заметил, что она пропустила несколько уколов. Она потеряла сознание прямо посреди речи отца, и ее срочно отвезли в больницу.

После этого для ее матери разработали приложение, синхронизированное со всеми их телефонами, которое присылало напоминания, даже если она всего на пять минут запаздывала с очередным уколом.

Она помнила это чувство. Головокружение. Как мир вращался вокруг нее, когда она пыталась сесть или встать.

Она хотела увидеть маму. От этой мысли ей захотелось плакать, и слезы выступили у нее на глазах. Ей так хотелось увидеть маму, что это причиняло почти такую же боль, как и то, что ее тело отключалось. Увидит ли мама ее когда-нибудь снова? Что она будет делать, если Кайла не вернется? Все ли с ней будет в порядке?

Кайла пыталась вспомнить последние слова, которые она сказала ей, и никак не могла. В то утро они сидели за завтраком – сколько же дней назад это было? Кайла понятия не имела. Мама собиралась на встречу с одним из своих благотворительных фондов и сказала что-то о переносе их еженедельной поездки на вторник. Кайла вспомнила, как ее это разозлило.

О боже, а если она ей нагрубила? Что, если это станет последним воспоминанием матери о ней?

Она всхлипнула, пытаясь заглушить рыдания. Она не хотела умирать. Ей хотелось вернуться домой, лечь в постель, чтобы мать гладила ее по волосам, как она делала, когда Кайла лежала в больнице.

Скоро она потеряет сознание. Но на этот раз она не проснется от беспокойства родителей, врачей и медсестер, капельницы в руке и нормального уровня сахара в крови.

На этот раз она может вообще не проснуться.

Кожу покалывало, и она приняла решение. У нее было совсем немного времени. Она должна выбраться отсюда. Бежать.

Она знала, что у нее мало шансов. Но мама должна была знать, что она, по крайней мере, пыталась вернуться к ней.

Она с трудом поднялась на ноги и, опираясь на стену, направилась к двери. Кайла стучала по ней, выкрикивая имя Макса, пока не услышала шаги и скрип ключа в замке.

– Чего ты хочешь? – требовательно спросил он. – Тебе нужно вести себя тихо.

– У меня полное ведро, – солгала Кайла. – Можно мне, пожалуйста, воспользоваться настоящей ванной? Меня тошнит. – Она прижала руку к животу. Это не ложь, подумала она. – Меня может стошнить прямо на тебя.

Его лицо сморщилось от отвращения, а взгляд метнулся к ее связанным рукам, как будто он пытался оценить ее способность доставить неприятности.

Видимо, он решил, что она не сможет сделать что-то существенное, потому что схватил ее за запястья и потащил в ванную. Какое-то время он просто стоял там рядом с ней, и она покраснела от смущения. Боже, неужели он собирается наблюдать за ней?