искупителя также вос­последовала из-за наших беззаконий, однако ударение де­лается не на том, что она — искупительная смерть, а на том, что для плоти восстал в лице христа такой противник, кото­рому она не могла противостоять. Осуждение греха во плоти чрез обитающий в ней дух составляет здесь подлинный смысл посланничества христова, и не столько его смерть, сколько, наоборот, его воскресение, его торжество над плотью и его возвращение к своему божественному отцу служит до­казательством той животворящей божественной силы, кото­рая в состоянии преодолеть греховную плоть, а вместе с тем и смерть. Христос потому искупил нас от смерти, что чрез воскресение та сила, которая ранее была как бы замкнута в нем и связана с его телом, освободилась от уз и сделалась свободной. Ибо благодаря этому мы оказались в состоянии точно так же, как Христос, чрез участие в означенной силе побеждать грех и смерть. Как люди плотские (саркики, или психики), мы подвержены смерти и отстранены от боже­ственной благодати, потому что, как таковые, мы не можем исполнить закона божия. Мы должны сделаться духовными людьми (пневматиками), как Христос, чтобы, подобно ему, обрести вечную жизнь. Но таковыми мы являемся только в том случае, если дух божий и в нас обитает, или, — так как дух божий тождествен с духом христовым, — если в нас имеется дух христов, причем последнее надо пони­мать не просто в субъективном, или психологическом, а в объективном, метафизическом смысле.

Каким образом осуществляется подобное обретение духа христова и, тем самым, соединение с богом?

И здесь ближайший ответ гласит по-прежнему: чрез веру. Павел пытается разъяснить это на примере Авраама. Авраам не сомневался в обетовании божием, что у него, не­смотря на возраст его и жены, из ее омертвевшего тела еще родится сын. Он верил в силу, во всемогущество божье, ко­торое может и из смерти создать жизнь. Он был твердо убе­жден, что бог может исполнить то, что обещал. Поэтому вера была вменена ему в праведность, как сказано об этом в писании (Быт. 15, 6). Так и нам вменяется в праведность, если мы верим в того, кто нашего господа Иисуса воскресил из мертвых (Римл. 4, 17 — 24). Ибо вера в бога тождественна с верою в воскресение христово. Кто убежден в последнем, тот тем самым узнает на себе самом, подобно Аврааму, про­буждающую жизнь и творческую силу всевышнего, т. е. ста­новится чрез него причастным тому духу, который и Христа воскресил из мертвых, а в этом и состоит оправдание верую­щего. Последнее есть оправдание от духа и покоится, таким образом, на вере в воскресение христово. Оно увенчивает убеждение, что бог, воскресивший Христа из мертвых, и нас возможет изъять от уничтожения. Более того: вера в животворящую силу божию, каковая про­является в факте воскресения христова, есть сама животворящая сила, т. е. она есть дух, ко­торый, в силу этого, уделяется человеку в вере и вместе с верою.

Кто предопределен к принятию и внутреннему усвоению евангелия, т. е. к вере, в сердце того воссияет свет познания величия божия в лице христа: он познает во христе, подобии божием, самого бога, и это познание бога чрез посредство христа. это познание бога есть само, как тако­вое. познание божие во Христе; но таким образом оно есть дух, который, как свет, испускает лучи во тьму плотской оболочки человека, освещая ее изну­три (2 Кор. 4, 3 — 6). Здесь человеческий дух сливается во­едино с божественным. И так как только божественный дух, как это мы видели на примере мудрости, знает сокровенней­шие планы и намерения божьи (аналогично тому, как только дух человека прозревает нутро человеческое), то верующий чрез это обладание духом делается способным исследовать глубины божеств, проникнуть в спасительные решения бо­жии; он узнает благодаря духу смысл смерти христовой, а именно: что дух, который ранее был заключен во христе и прикован к его человеческому облику и плотским формам, теперь стал свободным и изливается в верующих, чтобы в них проявиться в качестве животворящей силы, как он проявился раньше во Христе.

Теперь лишь становится вполне понятным смысл слов, что демоны, распявшие господа, не совершили бы этого, если бы они имели понятие о божественном плане спасения. Они умертвили христа потому, что он посрамил их власть в своем теле, оказав противодействие греховной природе плоти, хотя сам был во плоти. Они чаяли чрез распятие гос­пода восстановить свою, подвергшуюся опасности власть над плотью. В действительности они этим только лишили себя же своего владычества. Ибо вследствие смерти христа находив­шийся в нем дух получил возможность сообщиться и осталь­ной плоти и в ней также осуществлять свое животворящее влияние. Крест, который демонами предназначен был к тому, чтобы принести миру смерть, даровал миру, напротив, как раз обратное, — спасение (1 Кор. 2, 8 и сл.).

Но, как мы уже говорили, дух, как таковой, есть дух хри­стов. Иметь дух, сделаться едино с духом, быть объяту ду­хом, быть во духе (Римл. 8, 15; 9, 1; 15, 19; 1 Кор. 12,3; 2 Кор. 3, 3; 12, 18) — это все равно, что быть «во христе;» (Римл. 6, 11, 23; 8, 12, 39; 9, 1; 15, 17; 16, 3, 7), а это, в свою очередь, означает то же, что «принять в себя христа» или «быть христовым» (Римл, 8, 9). Мистическое «во христе» соответствует ветхозаветному «в господе». Через веру чело­век познает, есть ли в мем Христос (2 Кор. 13, 5), а узнает он это по чувству возвышенности над обычною плотскою дей­ствительностью, охваченности, исполненности, воодушевленности и одухотворенности какою-то высшею силою (Римл. 8, 9).

И, по ранее изложенной концепции, точно так же дух христов обретается человеком чрез веру и производит внутри его преобразующее, обновляющее и освящающее действие. Но там ударение делалось на психологическом моменте, на субъективном настроении возвышенности над обычною, есте­ственною действительностью, в связи с искупительным актом христа, а также на облагораживающем действии, производи­мом мыслью об этом акте на человека. Хождение «в духе христовом» состояло, по существу, только в следовании его смиренной, безгрешной и богоугодной жизни. Здесь, напро­тив, центр тяжести в понятии духа лежит в его объективном, метафизическом свойстве: дух считается неким светом, излучающимся свыше внутрь человека, в его плотскую обо­лочку, каким то a priori чуждым ему самому, даже противо­положным ему существом, которое устраивает свое обита­лище в его «сердце», этом средоточии личной жизни; дух рассматривается как начало, совершенно и всецело овладе­вающее человеком, В котором его собственный дух исчезает, как свет звезд перед солнцем, и действующее