— Если хочет видеть их на своей днюхе, то да, — серьёзно отозвалась девушка. — Подойдём поближе. Может, после концерта удастся урвать у них автографы. Вот только на чём попросить расписаться?

— На салфетке.

— Фу! Не говори глупостей. Чёрт, если б знала, что они тут будут, прихватила бы пару плакатов.

Вскоре явилась именинница в окружении друзей и одноклассников. Они заняли мест перед сценой, и концерт начался. Стиль группы я бы определил как поп-рок. Некоторые песни были потяжелее, другие — поритмичней. Исполнители пару раз переоделись, меняя кожу на блёстки. В общем, сплошная эклектика. В целом, неплохо, но диск я не куплю.

Пока длился концерт, подростки то подходили к сцене, то отплясывали, то что-то обсуждали, разбиваясь на маленькие группы. Когда группа начала прощаться, зал разразился аплодисментами и восторженными воплями. Потянулись руки с фотографиями для автографов. Ане тоже удалось где-то раздобыть страницу из журнала. Наверное, знакомые пожертвовали.

Потом на сцену вышел фокусник. Номера были классные. Некоторые я знал, потому что смотрел разоблачения — ещё в прежнем мире. Но большая часть по-настоящему удивляла.

Оставшись в какой-то момент один (Аня зависала со знакомыми, потягивая фруктовый пунш), я осматривал присутствующих. Судя по цветам волос, здесь собрались представители всех кланов, кроме Серых и Белых. С первыми Зелёные были в контрах, а Императорский, видимо, считал, что именины дочки барона — не их уровень.

Блуждая взглядом по залу и потягивая пунш (к сожалению, безалкогольный), я вдруг увидел Андрея Лукьянова!

Мы встретились взглядами. Лукьянов ухмыльнулся. Лицо у него было злое. Похоже, задумал какую-то гадость. Словно прочитав мои мысли, фиолетовый направился ко мне, но на полдороге свернул и двинулся в сторону сцены. Фокусник как раз заканчивал выступление. Ему поаплодировали, и вышел конферансье, чтобы объявить следующего артиста, но Лукьянов его опередил. Вскочил на сцену и протянул руку, требуя микрофон. Так, вряд ли он решил поздравить именинницу.

Баронет подошёл к краю и вперился в меня долгим взглядом, добиваясь, чтобы присутствующие начали оборачиваться. Когда все сообразили, на кого он пялится, фиолетовый заговорил:

— Дамы и господа, прошу минутку вашего внимания! Сегодня здесь находится барон Николай Скуратов. Посмотрите на него!

Чёрт! Какая наглость!

Я медленно отставил стакан с пуншем и сложил руки на груди, не отводя взгляда от фиолетового придурка.

— Этот человек, как вам известно, ассасин, — продолжил после паузы Лукьянов. И я официально обвиняю его в убийстве моего друга, Виктора Салтыкова!

Шум стих. Наступила мёртвая, напряжённая, как струна, тишина. Все смотрели на меня.

— Я заявляю, что барон Скуратов убил его, чтобы избавить своего друга, чьё имя я называть не стану, поскольку он здесь, скорее всего, ни при чём, от поединка, на который его вызвал Виктор. Видимо, у господина барона очень своеобразные представления о дружбе и чести.

Опустив микрофон, Лукьянов замер, ожидая моей реакции. И я отлично понимал, какой. И что этот говнюк задумал. Зная, что я не владею мечом, решил прикончить меня на дуэли!

Справа обозначилось движение. Повернув голову, я увидел приближавшуюся ко мне Аню. Она была бледна, брови сердито сдвинуты. Я сделал ей знак не подходить. Мне не нужна поддержка Шуваловых. Это только наша разборка. Поняв меня, девушка остановилась.

— У вас есть доказательства, господин Лукьянов? — спросил я в звенящей тишине.

Все головы дружно повернулись к баронету. Тот демонстративно ухмыльнулся.

— Плохим вы были бы ассасином, Николай Семёнович, если б оставляли улики, — проговорил он.

— Значит, ваше утверждение голословно, — кивнул я, словно такой ответ услышать и ожидал. — Выходит, вы меня только что оклеветали.

— Считайте, как вам угодно, — сказал Лукьянов.

— Вы не желаете взять свои слова обратно?

— Ни в коем случае! — фиолетовый, понимая, что не оставил мне выбора, довольно улыбнулся.

— В таком случае я считаю себя оскорблённой стороной.

— Ваше право, барон.

— Выбор оружия, если не ошибаюсь, остаётся за оскорблённой стороной, — надеюсь, в этом мире те же правила, что были когда-то в моём! Надо было, конечно, изучить местный дуэльный кодекс. — Я выбираю пистолеты.

По залу прошёлся удивлённый гул, а Лукьянов насмешливо поднял брови.

— Кажется, вы, господин барон, позабыли, что стреляться можно только по достижению совершеннолетия, — сказал он. — А нам с вами гораздо меньше.

В зале согласно закивали.

Чёрт! Вот это подстава! Он же просто убьёт меня!

Вот же хитрый гад! Но деваться некуда.

Стиснув зубы, я проговорил:

— В таком случае, мой секундант прибудет к вам в ближайшее время, чтобы обговорить условия поединка.

Лукьянов насмешливо поклонился.

— Буду ждать с нетерпением, господин барон!

Вернув микрофон ошеломлённому конферансье, он спустился со сцены, гордо глядя перед собой. Но прошёл недолго. Не успел подняться шум, как к баронету протиснулся старший брат именинницы. На бледных щеках Пешкова багровели пятна. В зале тут же снова воцарилась тишина.

— Поскольку вы, господин Лукьянов, имели бестактность и наглость устроить скандал на празднике моей сестры и в нашем доме, — проговорил он тихим, но дрожащим от ярости голосом, — я вынужден требовать у вас удовлетворения! Сразу же после вашего поединка с господином бароном. Если вам, повезёт, конечно.

По залу прокатился коллективный вздох. Да уж, вот это сенсация!

Настала очередь фиолетового побледнеть. Однако он взял себя в руки и кивнул.

— Как угодно. А сейчас вынужден откланяться.

Сопровождаемый множеством взглядов, он быстро вышел из зала.

Ко мне подошла Аня.

— Чёрт, Коля, даже не знаю, что сказать!

— Думаю, нам тоже лучше убраться.

— Это да. Правильно. Идём!

Однако в холле нас поймал барон.

— Господин Скуратов, примите мои искренние извинения! — проговорил он. — Я никак не ожидал, что ваш визит закончится чем-то подобным.

— Вашей вины здесь нет, — ответил я. — Но мы вынуждены удалиться. Мои поздравления имениннице.

— Понимаю, — склонил голову Пешков. — Надеюсь, этот досадный инцидент не отвратит вас от нашего дома. Разумеется, человек, оскорбивший вас, здесь больше не появится.

Красивые слова. Вот только я, скорее всего, завтра умру. А если каким-то чудом нет, то Лукьянов и так ходить по гостям больше не сможет.