— Шутить изволите, — обиделся хозяин. — Да только вот этот слиток, глядите! Где вы такое чистое серебро видали, а, уважаемые господа?

Он положил на стол слиток.

— И впрямь чистое серебро, — пробормотал Ян.

— Ну и что такого? — не сдавался Лу. — Это все фокусы. Чепуха. Обман зрения.

— Нет, не обман, — горячо возразил хозяин чайной. — Я-то сразу смекнул, что это не простой монах, а великий мастер каллиграфии. И попросил его обновить вывеску на моей чайной...

Тут оба брата расхохотались.

— Великий мастер, надо же! — кричал Ян.

— Да он кисть держать не умеет! — вторил Лу.

— Скажете тоже, мастерство!

— И скажу! — почти кричал хозяин. — Потому что, как эта вывеска обновилась, у меня сразу и дом обновился и вся моя жизнь! Я как будто двадцать лет с плеч скинул, силы и здоровья прибавилось. Вино пробую — вкуснее стало и крепче, бобы варю — сладкие как сахар! Этот монах — истинный чудотворец или небожитель, вот что я вам скажу!

Однако братья продолжали хохотать. Насмеявшись всласть, они кинули хозяину несколько серебряных монет и встали из-за стола.

— Пора за дело приниматься, — сказал Ян. — Скажи-ка, любезный, где сейчас ваши старейшины?

— В святилище богини Фо Фэй.

— Туда-то нам и нужно. Проводи нас. Мы обещали вашим старикам, что напишем на камне святилища Высший Иероглиф... Для того и приехали...

Хозяин чайной растерянно уставился на молодых людей.

— Так ведь, — пробормотал он, — его уже начертали.

— Что? — удивился Лу. Что? — опешил Ян.

— Так ведь я и говорю. Монах этот, чудотворец, пошел в святилище и начертал на камне Благословенный Иероглиф. Да как! Иероглиф сияет что молния в ночном небе! И в деревне все преобразилось: поля зазеленели, цветы зацвели, даже тощие куры вмиг потолстели. Старая скотница Мунь Куай, что кровью харкала и одной ногой была в могиле, вдруг встала с постели и сказала, что здоровехонька! Весь день вчера плясала да пекла пампушки! И нынче пляшет!

— Погоди, хозяин, не суетись, — нахмурился Ян. — Ты хочешь сказать, что этот твой монах знает Высокий Стиль Письма?

— Знает, и еще как! — воскликнул хозяин.

Ян и Лу молча переглянулись. Затем Лу сказал:

— Мы должны на это посмотреть.

... А о том, что было дальше, вам расскажет следующая глава. Если вы ее, конечно, прочтете.

Я считал себя выше

Премудрых седых мастеров.

И таланты свои

Я с Верховным Владыкой равнял.

Но желание славы

Заставило бросить свой кров

И искать себе равных

Средь неба, деревьев и скал.

Сквозь метель и жару

Я по свету без устали брел,

Умоляя о встрече,

Которая жизнь озарит.

И однажды свершилось,

И равную я приобрел,

И глаза ее были

Как самый прекрасный нефрит.

Я повержен без боя

И только мечтаю о том,

Чтобы этот нефрит

Навсегда оставался со мной...

Она вырастит сына,

А я сыну выстрою дом.

А таланты мои

Пригодятся мне в жизни иной.

— До сих пор не могу в это поверить! — в сердцах воскликнул Ян и пришпорил коня. Конь взбрыкнул, выбив копытами фонтанчики дорожной пыли.

— Да уж, — в тон брату проговорил Лу. — Если б не видели своими глазами... Но как такое возможно, братец Ян?

— Возможно, если сам бессмертный Учитель Каллиграфии, Небесный Чиновник Лиян спустился вдруг с Девятого неба и своей волшебной кистью начертал этот иероглиф, — пробормотал Ян. — Моя гордость невыносимо задета, дорогой брат. До сего дня я твердо знал, что во всей Яшмовой Империи среди смертных мастеров каллиграфии нам нет равных. И вдруг появляется неизвестный мастер! Монах-отшельник, скажите на милость! С каких это пор бритоголовые пустомели с четками стали преуспевать в каллиграфии?!

— Дорогой брат, не прогневайся, но я вот что тебе скажу, заговорил Лу. — Этот иероглиф совершенен. Я рассматривал его и так и этак — нет ни одной лишней линии, ни одного неверного штриха! Да и то, что он словно вгрызся в камень, удивительно. Может быть, это действительно написал небожитель?

— Да хоть сотня небожителей! — вспыхнул Ян. — Я теперь не буду знать покоя до тех пор, пока не встречу этого монаха и не вызову его на поединок!

— Монаха — на поединок?! Опомнись, брат!

— Я не собираюсь драться с ним мечом или копьем, — поморщился Ян. — Хотя ты сам знаешь, что монахи обителей Дикого Барса или Золотого Дракона в умении владеть оружием не уступят ни одному воину. Их страшатся даже наемники Ардиса. Нет, я не о таком поединке говорю. Если боги помогут мне и я встречу этого монаха, то я уж заставлю его показать все свое каллиграфическое мастерство!

— Ох, братец, не зарекайся. — Губы Лу тронула усмешка. — А если этот монах тебя превзойдет в искусстве?

— Такого просто не может быть! — вспылил Ян. — О боги, услышьте мою молитву! Дайте мне только встретить этого монаха, и...

— И что?! — Лу откровенно смеялся.

— И если он выйдет победителем, я сам стану монахом! — рявкнул Ян.

— Да полно тебе, брат, ты голову потерял! Эй, гляди-ка, по дороге кто-то идет нам навстречу.

— Монах? — Ян немедленно принялся всматриваться в облако висевшей над дорогой пыли.

— Не похоже, — присмотрелся Лу. — Да это детишки! Не пугайся, братец, с ними тебе не придется соревноваться, в мастерстве кисти!

— Ах ты заноза, — хмыкнул на брата Ян.

Они пустили коней шагом и действительно вскоре увидели, как по дороге навстречу им идут двое ребятишек — мальчик и девочка лет семи-восьми. Одежонка на них была самая что ни на есть скудная, личики худые и грязные, босые ноги в цыпках. Мальчуган нес в руках пучок порыжелых кукурузных листьев, а девочка самозабвенно прижимала к груди лениво перебирающую лапками черепаху. Увидев всадников, детишки замерли, а потом принялись униженно кланяться.

— Добрые господа! — тянул мальчик тоненьким голоском. — Купите у нас черепаху, всего за две медные монетки! Она вам счастье принесет!

— Купите! — вторила девочка, протягивая черепаху. — Пожалейте нас, добрые господа!

Лу помрачнел и достал кошелек.

— Не могу спокойно смотреть на такую нищую мелкоту, — сказал он, выуживая из кошелька связку медяков.

— Наверняка у них есть родители, которые принуждают своих чад побираться, а сами пьянствуют, — заметил вполголоса Ян. — А ты этому потворствуешь.