Только он мог заставить ее сделать то, что она задумала. С проклятой саблей было не так страшно, как сейчас.

— Что ж… Господарь Габор… Тогда и ты не предавай меня.

Она высвободилась из его объятий и резко поднялась. Голова немного закружилась, но Олеся устояла.

Габор потянулся к ней, но она уверенно отвела его руки. Повернулась спиной и дрожащими ладонями стянула с себя плащ. Прохладный воздух тут же заставил поежиться. Тело остывало так быстро, словно коченело.

Дрожа еще больше, уже и от холода, Олеся сняла нижнюю сорочку и швырнула на пол.

Голос не слушался, охрип. Звучал тяжело и низко.

— Этих ран у меня не было. — Она завела руку за спину и коснулась шероховатого рубца. — И я получила их не тогда, когда меня сбила машина.

Сложно было говорить в пустоту. Не видеть его лица. Не знать его реакции. Пусть она и не могла понять, о чем он думает, но открываться вот так… обнажать свои страхи, догадки, переживания…

Именно сейчас между ними была близость. Интим. Она показывала ему свое тело, свой страх. Отдавала свою жизнь.

— Когда я очнулась в замке… мне было больно… В зеркале я увидела, во что превратилась моя спина. Сначала даже подумала, что это порезы от стекла… А потом… потом в памяти начали всплывать странные воспоминания. Сперва мне казалось, что я действительно схожу с ума. Но… Постепенно они становились все четче. И я уже своими глазами видела, как молодой красивый мужчина насилует… меня. Избивает… длинным кнутом. Но так, чтобы не было видно из-под одежды… И еще он все время надевал деревянную маску. Этого вашего Крампуса. Думал, что я ничего не вижу и не понимаю. Но я видела. И понимала. Видела его с другим мужчиной. В постели. Отвратительные картины. Повсюду кровь… А потом он снова приходил ко мне. С кнутом. И в маске.

Столько насилия… Пусть даже видишь его в голове… На это трудно смотреть.

Однажды он… увлекся — Олеся горько улыбнулась, глядя в одну точку. — Избивал, потом долго насиловал и снова избивал. Последнее, что я помню… что она помнила — жуткая маска. — Олеся перестала чувствовать холод. Она вообще перестала чувствовать. — Мне сложно, понять, о чем она думала… Такая неразбериха в голове. Кажется, Маргит и вправду была сумасшедшей. Но гораздо меньше, чем все думали. Она смотрела на него… И понимала, что это не Крампус.

Неожиданно плеч Олеси коснулись мужские ладони. Ее бережно закутали в плащ и прижали спиной к знакомой горячей твердости. Сильные мужские руки растирали ее руки, грудь, живот. Согревали. Как за каменной скалой — вот каково это. За спиной был камень. Обжигающий, но надежный.

— Она знала, что за маской скрывается ее муж. Лежала, смотрела на него и молилась, чтобы он не понял, что она жива. Чтобы дал ей спокойно умереть. А потом боль и темнота.

Олеся откинула голову на плечо Габора. Она заставляла себя смотреть на небо, на сверкающие в темноте снежинки.

— Ты можешь мне не верить. Я бы и сама себе не поверила. Что может доказать мои слова? Да ничего… Тело Маргит теперь не найти. У нее не осталось даже его. У нее не было ни жизни, ни смерти. В этом моя вина. Может, было бы легче, если бы она оказалась ужасной стервой, если бы ее все ненавидели, если бы она делала людям гадости… Но она ни в чем не виновата!

Олеся истерично рассмеялась и попробовала вырваться из объятий Габора. Но он крепко ее держал, притягивая к себе. И впрямь приковал цепями.

— Она была всего лишь сумасшедшей. Никто даже не пытался ее защитить. Кто она, а кто Миклош?! Наверняка, любой бы сказал, что он имеет право делать с ней все, что пожелает. А она даже слова в свою защиту сказать не могла. Не потому что не имела права. А потому что НЕ-МОГ-ЛА!

— Тихо… Тихо… Успокойся…

Габор не разжимал объятий. Шептал на ухо, просил успокоиться, но тормоза больше не работали.

— Вы все тут боитесь демонов… Но самый главный демон живет с вами… И я знаю, что ты поверишь ему. Миклошу. Потому что он твой брат. А я, как и Маргит, — никто.

Олеся перестала вырываться. Силы просто покинули замерзшее тело. И как бы крепко Габор ни прижимал ее к себе, она не могла согреться.

— Хуже всего то, что за эти несколько дней… я тоже стала сумасшедшей… Помешалась на тебе.

Олеся ненавидела себя за это признание. Но не смогла его удержать. Рот просто произнес то, что было на душе. Выдал ее главную тайну. Предатель.

Габор отчаянно пытался не сжимать Маргит слишком сильно. Он так крепко держал ее, что боялся сломать тонкие кости.

И тут же напомнил себе: Олеся. Не Маргит. Необычное и непривычное имя. И сама она… оказалась необычной.

Ее хрупкое тело отчаянно извивалось. Габор ощущал каждый изгиб и впадинку. Она вся была словно вода — скользила по нему, обтекала и дрожала крупной дрожью.

Он старался осмыслить все, что услышал от нее. Но некоторые вещи никак не укладывались в голове.

У него еще будет время подумать о том, что она рассказала. Сейчас необходимо увести ее отсюда.

В ушах до сих пор звенели сказанные срывающимся голосом слова. «Я тоже стала сумасшедшей… Помешалась на тебе.» Видимо и он псих, если это признание оказалось для него важнее того, что она поведала.

Габор подхватил Олесю на руки и понес прочь из зала. Не нужно ей здесь находиться. Она немного успокоилась, обмякла в его объятиях. Доверчиво положила голову на плечо.

Крампус, наблюдающий за ними с картины, прищурился и оскалил пасть. Габор отвернулся. Демон не получит его женщину. Пусть придется утопить весь лес в крови. А заодно и Миклоша.

Больная мразь! Габор знал о пристрастиях брата. Ему регулярно докладывали о его любовниках и «тайных» праздниках, которые тот устраивал.

Но ни слова, ни одного гребаного слова о том, что он творил с Маргит!

Теперь ее кровь на его руках. Габор ощущал себя последней сволочью. Но вовсе не из-за того, что не смог уберечь Маргит от брата. Нет. Совсем по другой причине. Он был… счастлив. Странно извращенно счастлив. Потому что благодаря смерти Маргит Олеся оказалась здесь. Наверное он полный урод, но Габор был рад, что все обернулось именно так.

Маргит была безумна. Ее жизнь и до Миклоша не отличалась легкостью. Эта жертва подарила ему своенравную иномирянку. Может, Маргит и жила лишь для того, чтобы Олеся смогла попасть сюда.

Габор быстро нес ее, через мрачный коридор. Такая маленькая и беззащитная. И столько всего пережила. Он даже представить не мог, что с ней творилось в это время. Как она выдерживала?

Если бы она растерялась, а он задержался с приездом, ее жизнь могла окончиться на костре.

Нет, этого он не допустит. Он получил свой невероятный подарок и теперь не отдаст его никому. Ни разъяренной толпе, ни извращенцу-братцу, ни Крампусу.