Я приняла его руку и вышла из машины. В воздухе пахло солью и жареными блюдами.

– То есть не то, что здесь нашли очередной труп? – растерянно уточнила я.

– Нет. Ни трупов, ни загадочных документов – только немного веселья, – ответил Финн, глядя на меня с надеждой.

Мне было немного обидно, что меня по сути обманули, но в то же время приятно, что Финн старался поднять мне настроение.

– Даже не помню, когда я в последний раз веселилась.

Он ухмыльнулся.

– Позволь напомнить, каково это.

Луна-парк на Кони-Айленде словно вышел из сказки. Четверть миллиона электрических лампочек освещали угасающий день, и нас окутывала звонкая карнавальная музыка, прерываемая лишь радостными воплями с аттракционов.

Мы вышли на старый серый пирс. Я ощутила легкость в теле от запаха морской воды и сделала глубокий вдох, закрыв глаза. Хоть бы сегодня мне удалось хорошо провести время, не терзаясь жаждой колдовства.

Под ярко-желтым полумесяцем возвышалась билетная касса, размером даже больше обеденного стола в «Колдостане», с выведенной краской надписью: «ЛУНА». За главным шатром виднелись шпили и башенки зданий парка, выполненного в стиле европейского города.

Финн достал из кармана горсть монет и высыпал на прилавок.

– Два, пожалуйста.

Усатый кассир широко нам улыбнулся, оторвал два билетика от рулона размером с мою голову и просунул в щель под окошком.

– Хорошо вам повеселиться, ребятки.

Финн передал мне мой билет, и наши пальцы соприкоснулись.

– Надо же, семнадцать лет прожила в Нью-Йорке и ни разу не была в парке аттракционов на Кони-Айленде, – посетовала я.

– Здорово, что именно мне выпала честь привезти тебя сюда, – сказал Финн.

Морской ветерок раздувал его кудри. Финн смахнул их со лба и улыбнулся. Его лицо сияло под электрическим светом.

Мы вышли через металлический турникет на дощатый настил. Повсюду сновали люди в пальто, шарфах и вязаных шапках. Я поправила накидку, прекрасно осознавая, насколько сильно выделяюсь в толпе.

Ветряные вертушки ростом с меня мерцали красными и зелеными лампочками. В самом центре парка возвышалась башня, освещенная по меньшей мере тысячей белых огоньков. Эта непривычная атмосфера вызывала у меня то же приятное волнение, что и первый урок по волшебству. Обещание того, что в мире есть много чудес, которые я еще для себя не открыла.

Финн покосился на меня, и уголки его губ снова поднялись.

– Ты довольна? – спросил он.

Я надеялась, что никогда не устану от его очаровательного акцента, благодаря которому слова Финна звучали будто песня.

Нервы у меня жужжали подобно электричеству в лампах, и казалось как-то неправильно наслаждаться этим моментом.

– Не уверена, – пробормотала я.

Финн словно прочитал мои мысли и нежно коснулся моей руки.

– Ты имеешь право на счастье. Он бы этого хотел.

Я вздохнула.

– Просто без него все кажется таким бессмысленным.

– Понимаю, о чем ты, но для Уильяма твое счастье было важнее всего на свете.

– Это он так сказал?

– Нет, но оно и так было ясно. По тому, как он говорил о тебе.

– Спасибо, – кратко ответила я.

Если честно, все-таки сложно радоваться, не испытывая при этом чувство вины, когда еще оплакиваешь погибшего брата.

– Я тебя расстроил? – встревожился Финн.

– Нет-нет, я просто… устала. Пойдем на аттракционы?

Финн посмотрел на меня с удивительной нежностью.

– Думаю, я догадываюсь, какой тебе особенно понравится.

Продираясь через толпу, мы вышли к большому синему шатру с броской надписью «Волшебные волны».

Контролер, сидевший на табурете, забрал наши билеты и махнул на небольшую машину, вроде автомобиля без кузова. Всего на площадке размером с каток их было около дюжины. Пол там выложили из гофрированной стали, и его окружала невысокая стена из крашеной фанеры.

Машина была низенькая, и я уселась в нее с помощью Финна, осторожно подобрав юбку. Жест с его стороны был не особо великий, просто вежливый, но сердце у меня отчего-то забилось быстрее. Наши взгляды встретились, и я не сомневалась, что он тоже чувствует эту искру между нами. Финн сел рядом со мной – опасно близко. Несмотря на плотную шерстяную юбку и нижнюю сорочку, я чувствовала его тепло.

Может, это я могу себе позволить. Любоваться тем, как электрические лампы освещают волосы Финна, словно образуя нимб. Может, я могу хоть на одну ночь забыть обо всем и не задумываться над тем, почему так боюсь радоваться.

За нами быстро собралась очередь. Парочки помоложе и постарше, две сестры с лентами в тон и двое буйных ребят, примерно моих ровесников.

Кондуктор в полосатой футболке крикнул со скучающим видом:

– Руками не размахивайте, из машины не высовывайтесь!

С этими словами он дернул рычаг длиной с мое предплечье.

Меня охватило приятное волнение. Послышались щелчки, тихое жужжание, а затем металлическая пластина под нами как будто взбухла, толкнув машинку вперед. Она покатилась прямо в стену, но там приподнялась другая пластина, и нас развернуло в сторону.

Пол ожил, словно океан в шторм. Машинки буквально летали по рингу, и повсюду раздавались веселые крики и визги. Гремела органная музыка – грубоватое исполнение The Entertainer[8].

Мы врезались в машинку сестер, и я закричала – не скажу точно, от веселья или страха. Душа у меня ушла в пятки, а Финн крепко сжимал мое колено.

Он весь сиял и громко хохотал всякий раз, когда машинки сталкивались.

Мне очень нравилась его улыбка. Я заметила, что нижние клыки у Финна острые, как у вампира. Либо раньше просто не обращала на это внимания, либо в мрачном глухом парке он улыбался не так широко.

Такими мы мне нравились больше. Финн и Фрэнсис под радужным сиянием электрических фонариков, окутанные звонким смехом. Впервые со дня смерти Уильяма меня ненадолго покинули горе, скорбь и ярость. Словно с плеч сняли груз весом в сто фунтов, и можно было вздохнуть свободно. Я чувствовала себя… счастливой.

Однако и это вызывало своего рода меланхолию. Кем я стану без своей грусти? Что от меня останется?

Мы трижды проехались по «Волшебным волнам», а после этого угостились слоеными пирожными со взбитыми сливками и свежей клубникой. Затем прокатились по «Водной горке», где небольшая лодка спускалась по пандусу в лагуну.