— Мои родители думают, что твои папа с мамой так сильно убиты горем, что решили навсегда покончить с прошлым. Включая всех своих друзей, потому что они больше не поддерживают связь ни с кем из Ливанты.

— Наверное, так оно и есть, — отозвалась я растерянно, хотя и подумать не могла, что все окажется… насколько тяжело. Ведь прошло так много лет!

К тому же дома мы всегда говорили только о том, как было плохо мне, и никогда о том, насколько оказалось плохо им. И еще они старательно следили, чтобы я каждый год посещала магов-менталистов, а те проверяли мои ментальные блоки на прочность. Тогда почему же они не поставили похожие блоки себе, а вместо этого отгородились от своих старых друзей?

Причем не только из Ливанты, потому что новых в столице они так и не завели.

Мы жили очень уединенно, и у нас почти никогда не бывало гостей. Если только иногда заходили мои школьные подруги, а потом, когда я поступила в Академию, к нам стали заглядывать Лиззи с Алексом.

— Мои родители раз в год приезжают в столицу, — продолжал Томас. — Каждый раз они сообщают об этом твоим, но те им ни разу не ответили. Однажды они даже явились к вам домой, но им никто не открыл. Знаю, со стороны это выглядит довольно навязчиво, но…

— Я понимаю, они волнуются, — кивнула я. — Ведь когда-то очень дружили.

Потому что если бы Лиззи или Алекс внезапно порвали со мной без каких-либо объяснений, я бы тоже волновалась. И еще я была бы крайне навязчивой. По крайней мере до тех пор, пока бы не выяснила причину подобного охлаждения.

— Джой, я не настаиваю, но ты все же скажи своим родителям, что мои за них очень переживают.

— Обязательно с ними поговорю, — пообещала ему.

— И еще передай, что нашлись покупатели на ваш старый дом. Судя по всему, вы вряд ли когда-либо вернетесь в Ливанту…

— Вряд ли, — согласилась я, потому что за все эти годы у родителей ни разу не возникало подобной идеи.

Наша жизнь теперь навсегда была связана со столицей. К тому же, даже если ко мне вернется память, я серьезно сомневалась в том, что когда-либо захочу жить в разоренном семейном гнезде. Быть может, если только посмотреть на него издалека, так что продать дом было бы хорошей идеей.

— Те люди, Дершигали, они готовы заплатить хорошие деньги, — добавил Томас, — но у них тоже не получилось связаться с твоими родителями. Они не отвечают на письма и не открыли двери, когда поверенные приехали в столицу.

На это я пожала плечами, заявив, что все это довольно-таки странно. Но, быть может, объяснение очень простое — те поверенные нас попросту не нашли? Наверное, случилась какая-то ошибка, потому что мы не скрывались.

Улица Преображения, дом пятнадцать. Два этажа, белые ставни, синяя крыша, цветы на окнах…

Но я все обязательно передам маме с папой, причем в ближайшее время. Кстати, они в любом случае будут присутствовать на финальном испытании — все родственники участников команд получали приглашения…

На это Томас сказал, что его родители не приедут. Сестра готовится выйти замуж, так что они заняты организацией свадьбы. Ожидается пышное торжество…

Кстати, быть может, я смогу вырваться на несколько дней? И Лея, и он были бы только рады.

— Не знаю, — сказала ему. — Вернее, спасибо за приглашение, но мне нужно подумать.

Хорошенько подумать не только о его приглашении, но и о том, что происходит в нашем доме, на что до этого момента я не обращала внимания.

Вернее, мне казалось, что все в порядке вещей и у нас обычная, в меру счастливая семья. Настолько, насколько это позволяли трагические обстоятельства нашего прошлого.

А то, что в ней не было особого тепла и любви, я всегда связывала это с произошедшим в Ливанте. Мы пережили оккупацию, мы серьезно пострадали, мой брат трагически погиб, чего я хочу от своих родителей?!

Да и они, если честно, от меня особо ничего не хотели. Как и друг от друга — я никогда не замечала… особой привязанности или проявления любви друг к другу. Моих родителей связывали ровные, можно сказать, деловые отношения, но я считала, что это в порядке вещей — после всего, что мы пережили!..

К тому же, если раньше они никогда не проявляли интереса ни к моей учебе, ни и успехам, зато в этом году серьезно озаботились. Перед отъездом в Академию всячески желали мне успеха и намекали, что надо очень постараться, обязательно попасть в команду и участвовать в Турнире.

Наверное, впервые за все время моей учебы.

Но только сейчас, после слов Томаса, я в полной мере осознала, насколько это странно. И еще — насколько уединенно мы жили.

У нас никогда не бывало гостей со стороны родителей. Они не только никого не приглашали, но и нас не звали на семейные приемы. Допустим, казначейство, где трудился отец, было не самым располагающим местом для дружеских связей, да и он был замкнутым и молчаливым человеком.

Сильный маг, но при этом работал писарем. Почему?.. Уверена, с его-то даром он мог найти себе куда более престижное место. Но он даже не пытался, словно его все устраивало.

Да и мама…

У мамы тоже не было подруг. По крайней мере, я не знала ни об одной из них. Да и о самом месте, где она работала, имела лишь смутное представление. Признаюсь, она никогда не звала меня помочь в своей лавке, даже когда у меня были каникулы. А если я настаивала, то всегда говорила, что сейчас она переезжает на новое место и мне там делать нечего.

Одно время меня это удивляло, но затем я сдалась. Решила, что раз она не хочет, то и я не буду навязчивой.

Но слова Томаса порядком меня встревожили, хотя я и попыталась уговорить себя, что всему есть логическое объяснение.

Да, мы жили крайне уединенно, потому что мои родители порвали все связи с прошлым и не хотели заводить новых друзей. И старых, выходило, они тоже не хотели, поэтому не открыли двери Гленхемам. А поверенные нас просто-напросто не нашли, иногда такое бывает.

Во всем виновата проклятая война, сказала я себе. Маги-отступники и то, что произошло в нашем прошлом. Это самое прошлое оказалось слишком болезненным и тяжелым, и мои родители решили навсегда вычеркнуть его из своей жизни.

Поэтому вели уединенный образ жизни, отец отказался от магии, а мама… Мама просто плыла по течению.

Но если головой я понимала, что это вполне годное объяснение, то на сердце у меня почему-то было неспокойно.

Утром мне принесли цветы. Вот так, постучали в дверь нашей комнаты, когда мы с Лиззи уже поднялись и собирались на выход. Подруга по привычке отправилась открывать и вскоре вернулась с роскошным букетом в руках.

Оказалось, его принесли мне, но посыльный отказался признаваться, кто именно был дарителем. Заявил, что он ничего не знает, после чего улизнул, а пытки, к сожалению, в Академии Эйлирена были под строжайшим запретом. Поэтому Лиззи ничего не оставалось, как осмотреть цветы, но к букету не прилагалось ни карточки с именем, ни треклятой записки.