Тверд надеялся, что самая обычная, а не какая-нибудь там живая или мертвая.

— Вопрос, жить мне или нет, тоже теперь зависит не от меня?

— Проблема выживания, как правило, зависит в первую очередь от самого человека, а не от обстоятельств, окружающих его. Внешние факторы в силах лишь задавать направление его движения, не более того, — хотя язык гильдийца уже принялся едва заметно заплетаться, на его мыслительном процессе это никак не сказалось. Изъяснялся он по-прежнему совершенно непонятно.

— Мне это понимать так, что ты не собираешься меня убивать?

— На хрена? — искренне удивился Прок. — Столько раз тебя вытащить с того света — и для чего? Чтобы в конце концов порешить собственными руками?

— Вот и я не могу понять, чего ради ты так в меня вцепился.

Гильдиец, который успел наполнить очередной «наперсток» и даже решительно сжать его в кулаке, вдруг поднял на кентарха совершенно незамутненный ясный взгляд. И отодвинул стопку в сторону, расплескав по железной глади стола ее прозрачное вонючее содержимое.

— Ты веришь в судьбу? — совсем неожиданно спросил он.

— В ту, что приготовили нам боги? Нет. Они помогают нам одолевать наш путь. Да и то не всегда. И не всем. По большому счету, им на нас в общем-то плевать. Даже если дурни считают, что они нам покровительствуют.

— Вот, — ткнул в твердову сторону пальцем гильдиец. — Именно. Так оно и есть. Кроме разве что того, что им на этот мир плевать. Вовсе нет. Ничего подобного. Они не могут на него плевать. Потому что от него зависят. Мир этот им нужен даже больше, чем, собственно, они — ему. Уж можешь мне поверить.

— Да с чего бы?

— С того, что я знаю, как они были созданы.

— Что?!

— Не «что», а «кто». Боги. Двенадцатеро. Хотя… В принципе, слово «что» здесь тоже подойдет. Учитывая характер их возникновения. И знаешь, что? С каждым днем все больше убеждаюсь: существуй они на самом деле, сами бы наверняка поклонялись судьбе. Она была бы их верховным божеством. Потому что явно стоит надо всеми нами. Ведь, согласись, как еще ты смог бы стать тем, кем стал? И именно тогда, когда это было нужнее всего?

— И кем же это я, интересно, стал?

— Тем, кто нужен мне гораздо больше, чем я — ему. Прямо собственным примером воплотив в жизнь взаимоотношения вашего мира и наших богов.

Тверд шумно выдохнул через нос.

— Ты или прекращай заливать глаза, или объясняйся по-людски. Раз уж я тебе так нужен. Давай, кстати, с этого и начнем. На хрена я тебе сдался?

— Мне нужен свой человек в Киеве.

— Который бы мог заменить Путяту?

— Не совсем. Который держал бы на привязи нашу дражайшую августейшую особу.

— Кого-кого?

— Светлого князя.

Тверд едва не поперхнулся воздухом. Даже гудящий шкаф с едой, словно прочувствовав момент, вдруг лихорадочно вздрогнул и замолк.

— Ты совсем, что ли, охренел?

— Я? — Прок вдруг разозлился и хватанул тыльной стороной ладони по наполненному прозрачной гадостью наперстку. Тот, расплескав по блестящей поверхности стола вонючее свое содержимое, отлетел куда-то в угол. — Это я охренел? А самодержец и пресветлый защитник отечества, стало быть, находится в своем праве?

— А разве нет? В конце концов что такого в том, что ему не люб полоцкий конунг? Ведь тот — всего лишь посадник. Тот, кто за стол в Полоцке посажен. Светлым князем. Князем, который вполне вправе его с этого стола и смахнуть.

— Как муху?

— Как наместника, ставшего неугодным. Не важно, по какой причине. Да хоть бы и из самодурства. Право такое за ним есть.

— По какому же, интересно, праву Светлый решил смахнуть с карты Руси еще и Купеческую гильдию? Чем его не устроил вековой уклад, скреплявший эту землю до сих пор?

— Гильдия скрепляла эту землю? — Тверд поморщился, будто узнав, что все гильдийцы спят с собаками. — Гильдия? А ты ничего не путаешь? Потому что я, например, хоть и оказался сейчас по твою сторону баррикад, но в этом вопросе князя поддерживаю. С чего ради каким-то купчишкам должна быть оказана такая невиданная честь — находиться выше княжьей власти?

Прок хмыкнул, скривив губы совсем не в доброжелательной улыбке.

— Насколько я понимаю, твой вопрос скорее риторический. Но так уж вышло, что у меня на него есть вполне определенный и даже развернутый ответ. Все дело в том, готов ли ты его услышать.

— Ты думаешь, что сможешь меня удивить даже после того, как я увидел все это? — обвел он глазами столовую, явно имея в виду далеко не только ее. — После того как я дважды вернулся из-за Камня и обрел руку, которая управляет сама собой и любым попавшим в нее оружием?

— Как знаешь, — дернул плечами Прок. — Только не говори потом, что я не предупреждал.

Он бросил взгляд на дурно пахнущую прозрачную лужицу на столе. И не совсем понятно было — то ли сожаление в его взоре промелькнуло, то ли отвращение.

— Видишь ли, мой скептичный друг, на самом деле… Гильдия и создала то государство, которым сейчас правит Светлый князь.

— Что?!

— Именно так. А случилось это что-то около двух сотен лет назад. Ты можешь для начала выслушать, а уж потом меня убивать? — нетерпеливо дернул ртом гильдиец, едва завидев, что Тверд собирается его прервать. И явно не один раз. Он побарабанил по столу, отчего мелко задребезжала стоящая на нем стеклянная бутыль. — Хочешь, я начну с байки, как вообще появились Двенадцатеро? И Род иже с ними? Так вот. Однажды очень умные люди — назовем их так — сели за стол переговоров, — он нервно хмыкнул и указал пальцем на прозрачный сосуд. — Прям как мы сейчас втроем тут уселись… И решили они: нужно создать новое государство, которое жило бы по нашим законам, блюло наши интересы — культурные там, национальные и прочие другие, не суть, — и защищало наши границы. Но ведь державу слепить — не колуном по ноге съездить, тут много над чем подумать надо. Перво-наперво, людям нужно во что-то верить. Так уж повелось, что без спайки духовно сплачивающего механизма и единой национальной идеи народы имеют свойство распадаться да мереть, что мухи. Поэтому, чтобы долго не рассусоливать, составили список из двенадцати богов. Основываясь — на чем, думаешь? — на календаре! Всех злых да суровых сбагрили на зиму, добреньким да пригожим отдали лето. А тем, кто и грозен может быть сверх меры, и ласков, аки пряник, оставили весну с осенью. Вот скажи често, никогда не задумывался, почему богов двенадцать? Нет? Так месяцев потому что