Привстав и опустив ноги на прохладные плитки пола, Тверд с трудом проглотил подступившую к горлу тошноту и сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с дурнотным головокружением. Когда снова разлепил веки — комната поплыла перед глазами, будто он был в стельку пьян. Но не казать же слабость перед этим плешивым зубоскалом? Стиснув зубы, он поднялся на ноги. И тут же пошатнулся, едва не рухнув во весь рост на тот самый белый стул. Едва успел ухватиться за блестящую белую коробку со светящейся выемкой внутри. Выемка эта, скорее всего, предназначалась для того, чтобы совать туда руку. По крайней мере, три рисунка на верхней панели говорили именно об этом. На первом изображена протянутая вперед кисть, под которой набухла капля. Скорее всего, капля крови. Второй показывал, как такую пораненную руку нужно сунуть в эту самую коробку, а на третьем довольная и вполне целая пятерня весело оттопыривалась здоровыми пальцами. Судя по всему, именно туда запихал Твердову шуйцу гильдиец, когда закончил свое над ней издевательство. Потому, видать, все раны на ней так чудно и быстро заросли.

— Ох, да, — воскликнул Прок, шумно хлопая своей целой и невредимой ладонью по залысине и подбегая к еле стоящему на ногах Тверду. — Совсем забыл. Последствия анестезии. После нее похмелье особенно убийственное. Всегда. Но это не страшно. Пройдет, как и любое другое похмелье. Давай, опирайся на мое плечо, покуда, вон, на шкаф стеклянный не свалился.

— А на хрен он нужен — стеклянный? — проглотив еще один тошнотный комок в горле, выдавил из себя кентарх.

— Хрен его знает. Почему-то так положено. Медицина, — добавил он значимо, как будто это чудное слово и впрямь могло что-то кому-то объяснить.

Ковыляя в четыре ноги, они вышли за дверь. Открылась она без шума, отъехав в сторону и утонув в стене. Сама. Тверд сглотнул.

— По-моему, она не из дерева сработана, — кивнул он на пустой проем, отвечая на вопросительный взгляд Прока.

— Дверь, что ли? То есть то, что все остальное здесь вовсе не деревянное, не так сильно смутило?

Тверд бросил беглый взгляд вокруг, будто бы желая убедиться в справедливости Проковых слов. Лучше бы этого не делал. В глазах от этого движения снова все поплыло.

Не дождавшись ответа, купец вытащил его в коридор. Прямой светлый ход словно вырубили в белой скале. Освещали его такие же точно лампы, что горели в давешней гильдийской пыточной. Причем ровно гудели они и на стенах, и на потолке. Утыкался коридор обоими концами в две двери. Одна — точь-в-точь как та, что сейчас юркнула от них в стену. Другая, на противоположном конце — солидная, массивная и… железная. То есть полностью. Не обшитая железными листами, как, например, в этерийских оружейных или имперском казначействе, а выполненная целиком из металла.

— Это через нее мы сюда вошли? — стараясь подобрать самый безразличный тон, кивнул в сторону железной громады кентарх.

— Ага.

— Выходить тоже через нее?

— Ты, никак, собрался меня покинуть?

— Нет, просто не хотелось бы снова наступить на ту распрекрасную полированную блестяшку, которая лишила меня руки.

— А, ты в этом смысле. Можешь не переживать. Твоя новая чудо-рука изнутри оснащена такой хитрой приблудой, которая контролирует внутренние реакции твоего организма.

Взгляд Тверда яснее ясного говорил все о его отношении к хитрым гильдийским терминам.

— Да-да, — понимающе кивнул Прок. — Внимательнее подбирать слова. Никак не могу привыкнуть. Никому еще, знаешь ли, из аборигенов не приходилось объяснять то, что сейчас объясняю тебе. Значит, так. Теперь ты располагаешь дополнительным бонусом и тоже можешь прикладывать свою пятерню к тому самому камешку, что открывает эту вот железную дверь. И он тебе ее откроет. Да и не только он. Так что добро пожаловать в наш клуб.

— Куда?

Прок шумно выпустил воздух сквозь зубы. Видно было, что подбирать слова ему осточертело ничуть не меньше, чем Тверду — пытаться уловить их смысл.

— В клуб. Такое, знаешь ли, место, которое объединяет людей по общим интересам.

— И какой общий интерес у вашего?

— Поголовная кастрация.

— Что?!

Тверд похолодел. Мелькнула пугающая мысль, что этот хренов мясник не только над его шуйцей успел поиздеваться своими пыточными инструментами. Он инстинктивно вырвался из замка поддерживающих его рук гильдийца, панически шарахнулся в сторону и правой, здоровой ладонью лапнул себя между ног. Этот резкий маневр стоил ему очередной волны тошноты, головной боли и мельтешения цветной мути перед глазами.

— Да шучу я. Никто твое мужское достоинство трогать не собирался.

— Мужское достоинство?

— Ох, миномет мой стоматолог, — возвел очи к потолку плешивый знахарь. — Я ж не учел, что в твоем понимании «мужское достоинство» — это честь, отвага и сила. Так ведь? Да как же мне с тобой общаться-то, а?

К двери, что замыкала другой створ коридора, Прок протащил его без особого сердечного участия. Эта дверь тоже с тихим шелестом уехала в сторону. Правда, лишь после того как Прок приложил свою руку к какому-то бликующему зеркалу на стене. Оно тускло пикнуло, и перед ними открылось новое помещение.

— Слово «арсенал» тебе хоть знакомо?

— Ага, слышал где-то, — недовольно обронил Тверд, который, заступив на службу в этерию базилевса легионером, чуть не каждую седмицу стоял на карауле именно у укрепленных дверей хранилища оружия.

— Ну, так вот это он и есть. Добро пожаловать.

Стоек и манекенов, на которые навешивалась зброя в знакомых Тверду арсеналах, тут не было. Только шкафы. Той же формы, что и стеклянный в «пыточной», только сработанные не из хрупкого и прозрачного стекла, а словно отлитые в исполинской кузнечной печи. Железные.

Подойдя к ближайшему, Прок также приложил к нему руку. Снова что-то противно пискнуло, и прочная, в два пальца толщиной, дверь отщелкнулась, слегка приоткрывшись.

— Из арбалета бил часто?

— Бывало.

— Ну, тогда тебе и объяснять, почитай, ничего не требуется.

И он взял в руки чудное оружие. Почти такое, что Тверд давеча отобрал у норда в обозе. Только сейчас, увидев его вблизи да при ярком свете, Тверд прикинул, какая же для него выкована прорва деталей. И крупных, и мелких, и совсем крохотных, исключительно ювелирной работы. Железных, между прочим, деталей. Как видно, гильдийские кузнецы знали в нем толк. И вообще считали незаменимым материалом для изготовления всего на свете. Что уж говорить, если даже шкафы и двери здесь были из металла.

— Вы и колодцы, поди, из железа делаете? — хмыкнул он.

— Да как тебе сказать, — пожал плечами гильдиец. — Строго говоря, это не совсем колодцы. Скважины. Узкие такие лазейки, уходящие очень глубоко под землю. Но трубы в них