– Господа, может быть достаточно, – подал голос кто-то из крестоносцев, – это было эффектно.

– Но это мусульманин, – сказал венецианец.

– Да, какая разница. Мы сюда отдохнуть пришли. Выпить и закусить. Если вы так жаждете сражений с мусульманами, отправляйтесь в Дамиетту. Там как раз нехватка в бойцах. А то вы здесь впятером на одного. Видно же, что он порядочный человек. Успокойтесь.

После этого других слов не понадобилось. Словно была дана команда к примирению. Прибежали подавальщики и стали поднимать и расставлять упавшую мебель, столы и стулья. Потерпевшим была оказана помощь. Али вернулся к своему столу и оттуда услышал голос одного из венецианцев:

– Может быть, сударь желаете выпить мировую?

– Это можно, – ответил Али, – прошу к моему столу.

Когда вернулся из небытия Иблис, места за столом для него не нашлось. Пришлось принести еще один стул.

– Это как понимать, – недовольно спросил он, – что здесь происходит?

– Пьем мировую, – сказал Али, – а ты лучше помалкивай. Это ты их натравил на меня.

– Как ты мог такое подумать, – укоризненно сказал Иблис, – кого я мог на тебя натравить?

Али посмотрел по сторонам и никого не увидел. Вокруг была тьма, он зажег свечу и понял, что находится в пещере. Он был один, но синяки и раны присутствовали на месте.

– Ну и сволочь же ты, специально подстроил эту ссору, – сказал он в пустоту и услышал сатанинский смех в темноте.

– Как же пить хочется, – сказал Али, – и зачем я ел эту копченую рыбу. Сим-сим, откройся уже, наконец.

– Кажется, она очнулась, – сказал кто-то рядом. Голос был глух и тягуч, словно, просачивался через ткань или хлопок.

– Вылейте на нее ведро холодной воды. Тогда она скорее придет в себя, – это уже был второй голос, властный и решительный.

– Нет необходимости, господин, она уже пришла в себя.

Зинат повела головой и сообразила, что звуки глухие оттого, что у нее на голове замотана ткань. После этого она вспомнила все остальное. Когда она вышла из храма от больного гостя, то услышала чей-то зовущий голос за оградой. Выйдя за ворота, увидела сгорбленную старуху индианку. Лицо и голова ее были закрыты чадрой на мусульманский манер.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Зинат, подойдя к женщине. Она выпрямилась и Зинат увидела перед собой усатого мужчину. В этот момент кто-то сзади закрыл ей лицо удушливой тряпкой, и остальное она помнила смутно. Она потеряла сознание, потом пришла в себя оттого, что ее перекинули через седло и долго везли куда-то.

При мысли об оставленном ребенке, она рванулась и поняла, что связана по рукам и ногам.

– Откройте ей лицо, – приказал властный голос, и прежде чем с головы стащили ткань, она поняла, кому он принадлежит.

– Пракаш, – сказала она человеку в богатой одежде, сидевшему на стуле в середине комнаты, – какого лешего тебе нужно от меня, немедленно развяжи мне руки. Где мой ребенок?

– Ну надо же, а я теряюсь в догадках, – сказал Пракаш, – что это за неземная красавица Зинат танцует в моих владениях. Оказывается, это моя жена Лада. Посадите ее на стул.

Двое индийцев, взяли женщину под мышки и усадили перед ним.

– Чего ты хочешь? – спросила Лада.

– Поговорить, – ответил Пракаш.

– Ради этого ты похитил меня из храма. Разве нельзя было поговорить там. Или ты не только поговорить хочешь?

– В храме бы у нас разговора не получилось.

– Так что тебе надо, говори скорей. И закончим эту комедию. Я вообще не понимаю к чему все это. Ты выгнал меня из дома с ребенком, с твоим сыном, между прочим. Я ушла с твоего согласия. И зачем все это?

– Выйдите вы оба, – сказал Пракаш своим людям.

– Слушаемся, раджа.

– Это не мой сын, – сказал Пракаш, – это ублюдок. Как ты сумела провести меня? Ведь это произошло на острове у твоих пиратов, верно. Ты заигрывала со мной, но спала с Али.

– Это неправда. Я тебе много раз уже говорила об этом.

– Почему же в таком случае этот ребенок как две капли воды похож на него.

– Я не знаю. Я уже клялась тебе в верности. Ты похитил меня, чтобы продолжать этот бессмысленный разговор?

– Нет, тот разговор закончен. Но я отпустил тебя, хотя мне следовало тебя убить. Я отпустил тебя, но ты продолжаешь позорить меня, танцуешь в храме, как эти божественные проститутки девадаси.

– Они не проститутки.

– Ладно, не тебе объяснять мне частности моей религии.

– Я танцую и живу под вымышленным именем. Тебе нет до этого дела.

– Но ты, я слышал, пользуешься популярностью. Рано или поздно тебя кто-нибудь узнает из моих подданных. И станут говорить, что жена раджи Пракаша – храмовая проститутка. Я не буду тебя убивать в благодарность за то, что ты меня освободила из пиратского плена. Хотя это было бы разумней всего. Но ты не будешь танцевать в храме. Я не могу тебе этого позволить.

– Где я? – спросила Лада.

– Это один из моих домов, – ответил раджа, – ты будешь находиться здесь всю оставшуюся жизнь. Я могу себе это позволить вместо того, чтобы убить тебя. И ты должна быть мне за это благодарна.

– А что будет с нашим сыном, прикажи доставить его сюда, чтобы он жил здесь со мной. Мое сердце разрывается от беспокойства.

– Если твое сердце разорвется – это будет наилучший выход для нас обоих. А что касается твоего ублюдка, то меня не интересует его судьба.

– Развяжи меня, – попросила Лада.

– Зачем?

– Странный вопрос. У меня затекли руки. Ты что боишься меня?

– Вот еще, – усмехнулся раджа. Он вытащил кинжал и перерезал веревки, стягивающие руки Лады.

– Ведь ты клялся мне в любви, – сказала Лада, растирая запястья, – я потому и вышла за тебя замуж, поверила, помогла освободиться из плена.

– Чего не сделаешь ради свободы, – ответил раджа.

В следующий миг Лада бросилась на него, как разъяренная тигрица, и опрокинула на спину. На крик раджи в комнату вбежали люди. Им с трудом удалось оторвать и оттащить рани[29] от раджи и связать. Лицо раджи было в крови. Он приложил платок к царапинам, посмотрев на испачканный платок, бросил его на пол:

– Я научу тебя смирению, – сказал Пракаш, – будешь сидеть взаперти, пока не сдохнешь. – И обращаясь к слугам, приказал, – Развяжите ее только тогда, когда я уеду. Держать взаперти и глаз с нее не спускать. А ты дикарка, когда научишься себя вести, получишь разрешение на прогулки.

После этого он ушел. Дверь закрылась. Лада в ярости колотила в нее связанными руками и ногами, пока не выбилась из сил. Потом она услышала удаляющийся стук копыт. Вскоре пришел один из слуг, развязал ее и ушел, оставив еду и питье.