Мелкие снаряды «Ха-Го» хоть и вывели из строя одно орудие, но существенных потерь в людях батарее не нанесли. Когда вступили в бой танки «Оцу» с их сильными 57-миллиметровыми пушками, положение изменилось.

Взрывы снесли часть бруствера, шипящие осколки находили свои жертвы. Были убиты и тяжело ранены несколько артиллеристов. Погиб расторопный вестовой капитана Грача, бежавший к первому взводу с приказом открыть огонь из резервной пушки.

Командир батареи увидел это и послал связиста продублировать приказ.

– Беги быстрее, – напутствовал он бойца. – Надо отогнать танки, пока они нас не перебили.

Связист надвинул поглубже каску и, пригнувшись, добежал до резервного орудия. К прицелу встал сержант Илья Лубенцов. С третьего выстрела вложил бронебойный снаряд в широкую лобовину танка. Успел выскочить лишь башнёр. Раскалённая болванка крушила и поджигала всё внутри. Огонь охватил громоздкую машину, хорошо заметную на поле боя.

Один из лёгких танков прорвался в тыл батареи. В низине среди кустарника лежали раненые артиллеристы, испуганно ржали и рвались с привязи лошади. Пулемётные очереди косили кустарник, в любую минуту могла начаться паника. Старшина Захар Снитко взял ситуацию в свои руки:

– Приготовиться к отражению атаки! А ты куда прёшь, паскуда японская? Здесь раненые!

Несколько санитаров, ездовые и старшина открыли стрельбу из винтовок, пытаясь отогнать танк. Захар Снитко, прослуживший в армии немало лет, понял, что пулями японца не остановить. Вытащил из брезентовой сумки гранаты и стал их бросать. Взрывались они с недолётом, но «Ха-Го» замедлил бег, продолжая стрелять.

Опасность вовремя разглядел капитан Грач, который внимательно следил за ходом боя. Развернули одну из пушек, японский танк поспешил убраться из-под снарядов, он имел слишком тонкую броню. Провожая избитую осколками вражескую машину, бойцы кричали:

– Нажрался, гад!

– Попробуй сунься ещё раз!

В этих криках звучала нервозность и пережитый страх. В то утро на батарее вовсю гуляла смерть. Возле своих орудий погибли восемь бойцов-артиллеристов. Пули не щадили тыловиков и раненых, находившихся в низине, – там тоже имелись погибшие.

Командир разведывательного взвода Михаил Карпухин вёл огонь из ручного пулемёта и угодил под снаряд. Лицо лейтенанта было спокойным и отрешённым, он не успел понять, откуда прилетела смерть.

Танковую атаку отбили. Японская пехота обтекала пушки Николая Грача стороной. На двух повозках эвакуировали в тыл раненых. Фельдшер Матвей Федулов хорошо перевязал их, наложил шины на перебитые руки-ноги, однако знал, что до санбата довезут не всех. Некоторые получили слишком тяжёлые осколочные ранения.

Тем временем прибывали всё новые стрелковые части и батареи. Они сразу вступали в бой и дали возможность перевести дух артиллеристам капитана Грача. Захар Снитко поторопился доставить людям обед.

– Помощника убили, – жаловался подвыпивший старшина. – Такой исполнительный парень был. И меня чуть из пулемёта не застрелили, пока я гранаты бросал. Тебе налить спиртику, Николай Трофимыч?

– Наливай, – согласился покрытый копотью и пылью капитан. – За помин души можно выпить. Сколько ребят потеряли! Из прежних взводных никого не осталось.

Николай Грач горестно раскачивал головой, принимая кружку с разбавленным спиртом. Он хорошо знал каждого человека в батарее, у кого какая семья и что ему пишут из дома. Печаль, как у всякого много пережившего человека, была искренней. Он жалел своих артиллеристов, многие из которых годились ему в сыновья. 

* * *

Стрелковый батальон Петра Лазарева отбивал атаки японской пехоты и кавалерии. Два лёгких танка приближались к позициям. Старший лейтенант Назаренко ахнул:

– Они же нас раздавят!

Это была реальная опасность. Большинство красноармейцев успели выкопать лишь неглубокие ячейки для стрельбы лёжа, в которых не спрятаться от танков. Набравшийся опыта командир шестой роты Юрий Назаренко соображал быстро. Открыли огонь два «Максима», к ним присоединились остальные пулемёты.

Несколько бойцов во главе с лейтенантом Астаховым готовили гранаты, но все понимали, что ничего не смогут сделать. Лёгкие «Те-Ке», почти танкетки, о которых на занятиях отзывались с пренебрежением, имели неплохую броню. Пули звенели и плющились, а тонкие пушки вели беглый огонь.

– У них пулемётов нет, можно подобраться, – сказал кто-то из бойцов.

В эту минуту очередной мелкий снаряд взорвался перед ячейкой. Стряхивая с себя землю, красноармеец выскочил из ненадёжного укрытия. Каска была смята, по щеке стекала кровь. Он сделал несколько шагов и тут же упал. К нему подбежал санитар, а очередной снаряд рванул шагах в десяти от гранатомётчиков.

– Попробуй подберись, – со злостью обронил помкомвзвода Балакин. – Они на скорости несутся, да ещё стреляют.

Командир первого взвода Сергей Логунов лёг за ручной пулемёт, но медлил. Он видел, что даже «Максимы» ничего против танков сделать не могут, а удары пуль о броню заставили экипажи увеличить скорость. Один из станковых пулемётов был разбит, а сержанты Савелий Балакин и Антон Ютов уже примеривались, как ловчее бросить гранаты. Придётся вставать, тут тебя и накроют из пушки или раздавят.

Помогли артиллеристы. Фонтаны разрывов встали на пути танков. Да и малое расстояние дало возможность пулемётчикам действовать более эффективно. Хорошо приложился Родион Чашников. Очередь перехлестнула люк механика-водителя, пули отрикошетили от покатой лобовой брони и едва не влетели в смотровое отверстие.

Машина крутнулась, её командир пальнул из маленькой пушки. Рядом разорвался трёхдюймовый снаряд, осколки пробили бортовую броню. Механик был вынужден увести в сторону от огня повреждённый танк. Благоразумно замедлила ход и укрылась за бугром вторая машина. Далеко они не прятались, продолжая обстреливать наши позиции.

Под прикрытием танков на батальон обрушилась густая волна вражеских солдат. Это была беспощадная атака. Офицеры имели жёсткий приказ любой ценой опрокинуть пока ещё немногочисленные русские части и соединиться с основной группировкой.

Японские лейтенанты бежали во главе своих взводов. Тех, кто падал, немедленно заменяли унтер-офицеры. Пехоту поддерживали лёгкие гаубицы и пулемёты. Батальон Петра Лазарева в очередной раз проверялся на прочность. Японцы наступали решительно, не считаясь с потерями.

Они сблизились до расстояния ста шагов. Обе стороны не только стреляли, но и бросали друг в друга гранаты, которые не долетали до цели. Зато огонь пулемётов легко находил свои жертвы. Падали бегущие вперёд японцы, но и ячейки-окопы слабо защищали красноармейцев. То в одном, то в другом месте кто-то выпускал из рук винтовку, зажимал рану и звал санитаров. Оказать им помощь в эти напряжённые минуты боя никто не мог – слишком сильным был вражеский огонь. Чтобы спасти себя и товарищей, раненые снова брались за винтовки и продолжали стрелять.