Никто не понял, как это произошло, – женщина шагнула в сторону «старого», вписавшись в удар, убрала грудь из-под клинка молодого, и через мгновение она уже стояла, держа в руках длинный меч, а старший боец падал на песок, заливаясь кровью из разбитого в блин лица.

Локтем? Вероятно. Но это движение было таким молниеносным, таким отработанным и смертельным, что его почти никто не заметил. Кроме знатоков единоборств, таких, как Ульдир. Но этих знатоков было в зале совсем немного. Остальные увидели лишь, что женщина отшатнулась, как-то умудрилась выхватить меч, а один из противников упал на пол и почему-то не встает, только подергивается, будто отправляется на суд богов.

Молодой все понял, отскочил назад, замер – его грудь тяжело и часто вздымалась, лицо уже не было таким счастливо глумливым. Он видел много схваток, в том числе и в Яме, и потому легко мог определить руку мастера, особенно сейчас, когда чувства обострены до предела.

Его раздумья длились недолго – с яростным криком парень бросился вперед, сплетая непроницаемую сеть из сверкающих клинков, и в этом вихре женщина должна была утонуть, как в эорнском болоте.

Однако не утонула – блеск клинков, три удара – два звонких, один глухой, будто мясник разрубил тушу, и вот уже боец опускается на колени, мягко утыкается головой в песок.

В амфитеатре мертвая тишина. Все встали, затаив дыхание, выпучив глаза, как на явление Создателя народу. А женщина отбросила свой меч, спокойно подошла к старшему мужчине, схватила его за косицу, заплетенную на затылке, подняла тяжелый меч, выпавший из руки его молодого напарника, и одним ударом отсекла голову противника.

Потом то же самое проделала с другим соперником, и когда в ее руках оказались обе головы, по очереди с силой запустила их вверх, в ряды амфитеатра, использовав для замаха косицы обоих покойников.

Сила броска была такова, что головы долетели почти до самого верха – одна сбила с ног мальчишку, разносчика пирогов с рыбой, другая попала в грудь плантатору, владеющему двумя плантациями сахарного тростника.

И только тогда зал взвыл, запрыгал, заорал, в трех местах вспыхнули драки – то ли от полноты чувств, то ли это под шумок карманники попытались обчистить пояса жертв, но были пойманы – шум стоял такой, что его должны были слышать у самого дальнего конца базарной площади – это Ульдир знал точно.

А еще он знал, что завтра в этом амфитеатре народа будет столько – патат некуда бросить, попадешь в зрителя! И каждый принесет Главному полноценную серебряную монетку.

Хорошее, выгодное дело! Стоит подумать о таком деле, когда войдет в Десятку. Почему бы и нет? Зрелища – вот что нужно народу! Лепешку – и зрелищ! И тогда они твои, эти скоты в человеческом обличье!

– Аааа! Ты видал! Видал?! – Главный вскочил и заколотил кулаком по барьеру, перегибаясь вниз, туда, где стояла окровавленная невозмутимая женщина. – Как она их?! Ты только посмотри! Потрясающе! Эй, приятели – денежки сюда! Давайте, давайте! Ну?!

В ложу внесли три тяжелых, пухлых мешка, и Ульдир перевел дух – ни хрена себе! Вот это он бы попал! Тут не менее тысячи золотых!

– Полторы тысячи! Видал?! Ты мне приносишь удачу! – захохотал Главный. – Если и следующий боец будет таким же – да я озолочусь!

Как будто уже не озолотился, – подумал Ульдир, глядя на то, как надевают цепи на Морну и уводят ее прочь. Мысли его были уже не здесь, и даже не в этом времени – завтра, завтра все решится! Вот когда он войдет в Десятку…

Ресонг особого восторга не вызвал. Он деловито, как на тренировке, убил какого-то придурка с татутировками портового вора, так же деловито воткнул меч в песок и ушел, не вызвав у народа ни удивления, ни восхищения. Обычный боец, мечник, профессионал, который владел мечом раза в три лучше, чем его противник. Много ли интересу, когда срубают голову за два удара? Вот с женщиной было – это да!

И дальше вечернее представление при свете ярких факелов покатилось как обычно – в меру интересное, в меру захватывающее. Под конец заинтересовали зрителей только две девицы – совершенно голые, даже без набедренных повязок, – им бросили небольшие ножи, которыми нельзя было зарезать сразу, а только полосовать, как бритвой, и они долго возились на арене – визжа, истекая кровью и отборной руганью.

Девки были некрасивые, у одной вообще не было передних зубов, а у другой половинки уха, но толпу все равно заводили их голые зады и бритые лобки с едва отросшей колючей щетиной. Зрители подбадривали «воительниц», и когда те упали без сил, начали свистеть, требуя объявления победительницы, а еще больше – продолжения зрелищ. Однако время уже было за полночь, наступал Час Демонов, а даже ребенок знает, что в Час Демонов лучше сидеть дома и спать, а не бродить по улицам и не смотреть на прыщавые задницы грязных шлюх, которых за какие-то провинности выпихнули на арену.

Всему свое время. Пора и домой.

Ульдиру, честно сказать, уже страшно надоела Яма, ему хотелось лечь в постель, как следует трахнуть Лорану и уснуть с тем, чтобы поскорее наступило утро. Завтра столько дел! И главное – выборы.

Лорану он решил оставить себе – не продавать и никому не отдавать. Никто не знал, что она жена геренара. Пройдет война, что там будет с Союзом? Как все повернется? Кто выиграет? Если что – у него на руках ценный товар. Властительница! Жена Властителя Союза! Ее можно выгодно продать – например, мужу. Или тому, кто захочет занять место геренара – женившись на его вдове, сможет на законных основаниях претендовать на трон! А если этот некто захочет уничтожить всех законных наследников – тоже хорошо – плати, и вот тебе девка! Хочешь – трахай ее, хочешь – кожу с нее сдирай – твоя, делай с ней что пожелаешь! На то она и рабыня…

Ульдир невольно вздохнул – маленькая тварь так и не желает подчиниться, принять свою судьбу! Ощущение такое, будто трахаешь статую, теплую влажную статую, а не живую бабу. Специально так себя ведет, точно – она не может не чувствовать удовольствия от секса с таким мужчиной, как Ульдир! Притворяется, гадина! Чтобы его уязвить!

Ну что же – любишь по-жесткому? Может, боль заставит тебя раскрепоститься? Для таких женщин у настоящего мужчины есть специальные средства – плетки, которые не калечат, а лишь гладят, широкие ремни, которые бодрят кровь, станки, в которых можно закрепить эту демоницу до полной неподвижности – ведь женщины любят чувство беспомощности, желая отдаться сильному мужчине! Да, сегодня она познает настоящую страсть! Он научит ее наслаждению!

Ульдир облизнул губы и с улыбкой почувствовал, как к чреслам прилила кровь. Он возбудился от одних только мыслей о том, как будет пользовать эту паршивку.

И еще – решил зайти к знахарке, купить у нее возбуждающее снадобье. Для нее, конечно, – чтобы потеряла голову, чтобы визжала, чтобы просила взять ее как можно грубее, жестоко, с болью!

О, какое это будет наслаждение – и ей, и главное – ему! Думал ли Ульдир когда-нибудь, что станет трахать жену самого геренара?! Боги, вот ведь вы шутите! Порадовали, видимо, заслужил! Сколько к вам отправил душ! Скольких вы по мановению руки Ульдира смогли направить в новые тела, согласно их предназначению и судьбе! Сотни? Тысячи? Да, тысячи – это будет вернее. Только своей собственной рукой убил не менее сотни, а уж вместе со своими людьми…