– Ты – нормальный инженер, Ула, – сделал одолжение Берграй, убирая глоустер за ремень. – Всё?

– Все эзеры разные, теперь я вижу. Бритц разрядил бы в меня обойму без лишних сантиментов.

– Это точно.

– Но потом сказал бы, что я молодец!

– Глупая! Не потому, что доверяет твоим самоделкам, а потому что ему плевать, сколько рёбер он тебе раскурочит.

Имя рой-маршала подействовало, как красная тряпка. Взбешённый, Берграй выхватил глоустер и выстрелил. Пластины сверкнули и соскочили с креплений, разом сворачиваясь в сторону разряда. Удар плазмы разорвал кристаллические решётки. Пластинки схлопнулись в комочки, и сотни шариков разлетелись по полу. Они устремились под ноги Берграю. Не успел капитан взмахнуть руками, как шарики уронили его, покатили и выбросили за порог пыточной.

– По правилам тот, кто оказался за пределами ринга, проиграл! – крикнула я в проём коридора. – Видите, совсем необязательно калечить соперника.

Секундой позже Берграй вылетел из коридора на острых медных крыльях и прижал меня за шею к виселице.

– Ты, хороший инженер, Ула. К такой фантазии – да ещё бы чувство меры!

– Простите меня! Простите, господин Инфер! Я не думала, что вы так далеко укатитесь!

Под его хваткой бились кончики моих клыков. Если он сейчас… повезёт, если клыки ударят в ошейник. А если ему в ладонь? За спиной эзера уже дымились крылья. На дне его синих глаз отражались мои серые.

– Инфер? – прозвенело с порога. – У тебя сегодня нет времени на смерть. Объявили сборы к перебросу лагеря.

Меня спасла Пенелопа. Плавленые сапфиры радужек Инфера сверкнули прежним льдом:

– Я бы на твоём месте держал таких подмастерьев в саркофаге для пыток, Пенни. На всякий случай. Или в морозилке.

Пенелопа прошла через зал, оскальзываясь на шариках. Пока она сосредоточенно смотрела себе под ноги, руженитовая булавка перекочевала ко мне в карман.

– С Берграем шутки плохи, Ула. Больше не на ком было испытать броню? На инженере Крусе, например.

– Да я б на всех вас испытала. Ну, пожалуй, кроме тебя.

* * *

В тот вечер объявили комендантский час. Но солнцу было плевать на распоряжения Бритца, будь он хоть трижды маршал. Не спалось. Я сидела на заднем дворе казематов, на балясине крыльца, и переживала, удастся ли Волкашу догнать лагерь. И сомневалась, способны ли землярки добраться к предгорью. И тревожилась, хватит ли булавки, чтобы воздействовать на портал. В целом, приятно проводила время. Пока не раздался щелчок. Я испугалась и спрятала булавку подальше.

Ну, конечно. Кто ещё мог нарушить приказ рой-маршала? Рой-маршал собственной персоной. Кайнорт Бритц шагнул на двор с электронной сигаретой. Встроенная зажигалка имитировала звуки чирканья колёсика о кремень и тления табака. Я притворилась каменной горгульей. Бритц выпустил пар, прикрывая веки, и снова поднёс сигарету к губам, но почуял меня и убрал руки за спину. Между нами было метров двадцать. Горгулья внутри меня сверлила его во все глаза, прожигала решето, а эзер щурился на закатные лучи. Внезапно:

– А что потом? – спросил он будто бы свои кеды.

– Потом? – не поняла я.

– Ну, после того, как ты растерзаешь на фрикадельки меня и всех эзеров в радиусе парсека? Чем в своих самых смелых фантазиях ты займёшься потом?

– Высплюсь.

– А потом? – судя по тону, его это рассмешило.

– Какая вам будет разница, мёртвому? Вернусь к учёбе.

– Что ты изучала?

Я поёрзала на балясине.

– Перспективную мехатронику, – и нехотя разъяснила: – Перспективные науки на Урьюи не рассчитаны на текущее положение технологий. Это науки на вырост.

– Это же, наверно, процентов на девяносто теория.

– Вроде того. Ну, и что. Девушкам на Урьюи позволено получать высшее образование только в перспективных сферах. Либо в искусстве. Юноши – те идут, куда захотят.

– Что ты собиралась делать после учёбы, если твои знания никому не нужны, а умения претворить негде?

– Они будут бесценны, когда придёт время, – чёртов эзер, как он посмел озвучивать мои собственные страхи. – И я надеюсь ещё застать день, когда кто-нибудь ими воспользуется.

– Если мы займём Урьюи, то позволим тебе учиться по контракту: на наших технологиях в обмен на отработку по распределению.

– Нет.

– Да брось. Ты пожнёшь результаты своих трудов, к тому же за хорошие деньги. Технологии эзеров доросли и переросли ваши самые смелые перспективы.

– Вы хоть понимаете, что звучите, как финансовый шарлатан? – Я сама спрыгнула на землю, чтобы подойти ближе, настолько важным было то, что он должен был сейчас услышать. – Если вы победите, и я начну работать на оккупантов… хотя это исключено… но допустим: как скоро шчеры изгонят меня из отшельфа? Меня проклянут. Ни семьи, ни поддержки. Жить я буду по городским ночлежкам, подвалам и цоколям. Под конец придётся сдаться в полуголодный наём к первому же эзеру в обмен на покровительство от насекомых сутенёров. С таким лицом мне особо выбирать-то и не придётся. Я стану образованной игрушкой любому из вас, кто посчитает, что можно забраться девчонке под юбку, только потому что он тут новый хозяин и абсолютная власть. И ведь он будет прав!

Зачем я всё это нагородила? Почему именно ему? Неужели он был способен понять? Да ещё на октавиаре. Наверное, он ещё не расстрелял меня, потому что разобрал через слово. Но на каком языке мы бы ни говорили, один из нас всегда будет недопонят. Я плохо владела эзерглёссом, а он октавиаром.

– Под юбку-то я к тебе залез на правах элементарного придурка, а не хозяина, – пожал одним плечом Бритц. – Объясню разницу, когда загляну в словарь.

– Не важно. Вообще я хотела сказать «спасибо». Вы показали лицо моей новой жизни, минори Бритц. Насилие и унижение. Зачем мне учиться, если вы нас поработите? Не хочу. И не буду иметь с вами ничего общего.

Он отвернулся, чтобы сделать затяжку, и выдохнул в сторону. Потрясающе. Кайнорт Бритц был настолько любезен, что подержал бы мои волосы, пока меня тошнило бы от него.

– В целом ты права. Много об этом думала в последнее время?

– Всякий раз, когда отсиживалась по уши в дерьме. Да, очень много.

– И что скажут в отшельфе, узнав, что ты собираешь броню для шиборгов? – он щёлкнул по пластинке у меня на плече.

Я распахнула палантин на груди, как матрос тельняшку перед абордажной пушкой.

– Стреляйте.

Не успела я передумать, как Бритц взял и выстрелил из табельного глоустера. Одного разряда хватило, чтобы пластинки вырвало из брони и швырнуло эзеру под ноги. Он кувырнулся назад, изловил равновесие крыльями, но шарики укатили его в другой конец двора. И глухо шмякнули о кирпичи. Чёрт. Кайнорт был легче Берграя и улетел дальше. Секунду спустя сумерки завибрировали и покатились ударной волной. Я вскочила обратно на балясину, скрестя локти у лица и защищая голову.