– Вот сразу нет, Март! – грозно глянула я на него. – Я не буду с тобой обсуждать свои… взаимодействия с Рунтом и Рэем.

– Ух ты, тройничок теперь взаимодействием называется?

– Знаешь что? Выметайся!

– Все-все, Соньк, я молчу, – выставил он примирительно перед собой ладони, а я рассмотрела его уже нормально. Да, не ошиблась сразу, он действительно смотрелся шире в плечах, и черты стали пожестче, вон даже кадык обозначился четко. Не раздевая черта с два уже с девушкой спутаешь, хотя и смазливости изначальной не утратил, разве что распухшая сейчас переносица вид портила. – Просто переживаю о твоем здоровье. Этот белобрысый тебя хватанул так…

– Да… – Я подавилась болезненным вдохом, когда перед глазами опять встало лицо Рэя, перекошенное гневом и презрением. Я не заслужила такого! И отказываюсь принимать с покорностью! – Он… ничего, по сути, он не сделал. А болит у меня все по сугубо физиологическим причинам.

– Чего? Каким причинам? А-а-а-а-а-а! Менстра, что ли?

– Март!! – возмущенно практически взвизгнула я.

– Да ладно тебе! Типа я с луны свалился и не понимаю. Анька моя тоже всегда пипец как мучилась. Пластом первый день лежала. Я щаз.

Он мотанул куда-то из комнаты и вернулся минут через десять. С большим деревянным блюдом, скорее даже подносом, с кучей еды, парой стаканов и кувшином.

– Сейчас поправим тебя чуток, – подмигнул он и взгромоздил все это на постель, усаживаясь рядом.

– Пить алкоголь в такие дни не самая лучшая идея, – проворчала я в унисон со своим зарычавшим от запахов желудком.

– Да брось! Сейчас как раз это самая что ни на есть хорошая идея, учитывая все случившееся.

И спустя полчаса, немного еды и стакан кавака я была готова с ним согласиться. Попустило как-то все и сразу. И в теле, и в душе. Даже поплакалось, добавляя общего облегчения. Март не приставал и с утешениями не лез. Как и с судьбоносными вопросами «что делать дальше». Сидел рядом, подавал мне то какую-то тряпицу высморкаться, то кусочки повкуснее и подливал.

– Ты как тут очутился-то? – успокоившись достаточно, спросила его. – Я думала, вы давно уже на подходе к Побережью.

– С этим проблема, Сонька, – скривился парень.

– Какая?

– Давай потом расскажу. Ты мне лучше поведай, чего ревешь.

– А разве непонятно?

– Не-а. У вас, у девчонок, это никогда не угадаешь точно.

– Чего тебе-то угадывать? Ты все сам видел же.

– Ну тут по всему выходит, что из того, что слышал и видел, выводы делать не стоит. Я вот был уверен, что над тобой измываются, а ты утверждаешь, что все не так.

– Не так, – хотела добавить «было», но промолчала. Рэй напал, конечно, взбесившись, но это в ярости, не целенаправленно издевался же. Нет, я его для себя не оправдываю, смотрю просто на все трезво. Ага, со стаканом в руке. А то, что я страдаю из-за того, что выдумала сама себе чего нет на пустом месте, – это не издевательство и не вина Рэя. У нас был договор, он в его рамках и держался. А я придумала заботу и чувства. Я. Придумала. Осознаю. Как и то, что подпустить к себе еще полукровку не смогу. И вот оно… глаза при этой мысли отчаянно защипало, а горло сжалось. Это неправильно. Должно бесить, а не болеть так пронзительно.

– Вот сейчас опять зашмыгала чего?

– Март, не придуривайся! Мне обидно!

– Обидно почему?

Я зыркнула на него раздраженно, но он смотрел невозмутимо, прихлебывая кавак.

– Что за допрос дурацкий, Март?

– Мне любопытно. Ты от золотомордых образин со мной сквозанула аж бегом, и насколько я помню, тебя корежило прямо при мысли о групповушке. И вот я нахожу тебя несколько недель спустя, и у тебя… взаимодействия опять же с двумя мужиками. Но они тебя ни к чему типа не принуждали, и проблемы именно в том, что их двое, ты уже не видишь. Для тебя это перестало быть дичью?

– Не перестало… но как-то так само вышло. Ты сам мне говорил, что тело не мое, мир не наш, и главное – куда надо добраться. Можно стерпеть все.

– Не похоже, что ты ревешь, потому что терпеть заманалась.

Нет, ну вы посмотрите на него. Въедливый гаденыш!

– Не поэтому, – согласилась я. – Все было… хорошо в общем. И я решила, пусть так и будет, пока мы в пути. А сейчас плохо.

– Плохо потому, что этот муфлон белобрысый с тобой обошелся грубо и в душу плюнул, или плохо потому, что как раньше между вами не будет?

– Март! Какая нахрен разница? – не выдержала уже я.

– Блин, это мне девятнадцать, Сон! – ответил он и плеснул опять полный стакан выпивки. – Неужто это я тот, кто объяснять должен?

– Ты завел этот разговор, да еще и под бухло.

– Хм… Справедливо. Ладно. Объясняю, раз уж есть такая необходимость: плохо равно – я спала с мудилой, это противно, конечно, но и хер бы с ним, забиваю. Либо я спала с бездушным тупарем, который изгадил нечто, что терять пипец как жаль, потому что это было нечто стоящее и душа в клочья.

– Как, блин, твоя классификация моего этого восприятия поможет исправить ситуацию в целом?

– Ага! Исправить, Сон? Не послать все к хренам, так?

За такую постановку вопросов и приставучесть с принуждением думать там, где я хотела бы забить вотпрямсчаз, мне захотелось его треснуть по башке чертовым подносом. Но еды и выпивки стало жаль, в кровати тогда будет бардак и спать нельзя, да и доставалось ему уже сегодня достаточно. Вон переносица распухшая и подбородок разбит.

– Я сейчас тебя уже пошлю, недофрейд дремучий, – пригрозила я. – Допросишься.

– Ну я не твои мужики, которыми ты можешь помыкать под угрозой отлучения от сладкого, меня так просто не выгонишь.

– Ну да, мои угрозы подобным, даже озвучь я их, сильно прям их впечатлили бы. Рэй вон сразу в договор тыкать стал, а Рунту и вовсе плевать. Он ходок до мозга костей и без сладкого никогда и нигде не останется.

– Думай что хочешь, но я видел их рожи, когда они отсюда вываливались. Они выглядели обозленными и одновременно перепуганными до усрачки.

– Ха-ха! Перепуганными. Ты не представляешь, что это за мужики. И чем их можно напугать – не представляю.

– Чего там представлять? Хоть какой там герой, мачо и супербрутал мужик, но его женщина может запросто к ногтю прижать. Даже если он вслух это в жизни не признает и хорохориться будет перед всеми. Очко однозначно сжимается мама не горюй разозлить свою бабу. Его женщина. В твоем случае – их.

– Болтай, – фыркнула я. – Если бы все было так, то почему я не наблюдаю здесь никого с попыткой извиниться? Ну или хоть замять все как-то.

– Во-первых, извиняться для мужика – это адская жопа в принципе. Я про настоящие извинения, а не п*здеж, пардон, просто чтобы в уши вдуть и закрыть неприятную тему. А во-вторых, я тебе вангую, что прямо сейчас твои мужики наверняка друг друга метелят. Им же надо напряжение сбросить. Меня им прибить не случилось, ты их мордами по полу, как обосравшихся котов, за грубость и нападки повозила. Однозначно сцепятся. Будут решать, кто виноват сильнее.