– Сунешься к ней со своей болтовней проклятой – я тебя за ноги возьму и напополам порву, – пригрозил ему.

– Если я тебя до того по стене ровным слоем не размажу, – фыркнул презрительно он в ответ. А то я тебе возможность такую дам, огрызок рыжий.

– Поговорить надо, – буркнул я Рэю и пошел прочь.

Топал через форт к воротам, даже не оглядываясь. Знаю, что идет он позади, и к шагам прислушиваться не надо. Местные некоторые заговорить пытались, но стоило глянуть разок на кого – и сразу желание общаться с нами пропадало. И правильно.

Рэю я врезал с разворота, только мы отошли за крайние от частокола деревья. Он в долгу не остался. Засветил мне в челюсть – чуть башка не оторвалась. И эта боль спустила наконец всю бурю, что занялась у меня внутри. Давно занялась, выходит. Еще там, в забегаловке у Дишки, когда он Соньке монеты свои брякнул об стол, опередив меня на мгновение буквально.

– Я все испорчу? – ревел я, молотя его кулаками, локтями, врубая коленями и закрываясь от ответных ударов без всякой пощады. – Я? Что ты натворил, поганец?!

– Зачем ты влез?! – грохотал Рэй в ответ, отвешивая мне громадными кулачищами раз за разом и не думая прикрываться от моих выпадов. – Бабощуп гадский! Хоть ее не мог не тронуть?

– Я бы не тронул – и тебе бы не обломилось! – Я всадил ему коленом под дых, и только побратим, задохнувшись, грохнулся на колени, навалился на спину ему, заламывая руку, и захрипел в ухо: – Со мной она кончала, как помирала!

– И без тебя бы кончала! Только и мог, что лез уже на готовую! – просипел он, скалясь.

– Она мой член просила! Мой!

– Не полез, не попросила бы! Кому ты нужен!

– Ты все изгадил! Немтырь немтырем вечно, а тут понесло его! Откусил бы лучше язык свой, чем такое ей…

Сокрушительный удар затылком в переносицу заставил померкнуть на секунду свет, и я слетел на землю, сброшенный Рэем.

– Твоя вина, что она не поверила… не захотела! Какая баба поверит, если вдвоем ее…

– Да к ришу это! – едва прозрев, я крутанулся на земле, пинком в колено роняя на задницу побратима рядом с собой. – Не я ее заставил почувствовать себя дешевкой! Ничем! Подстилкой с маной, без которой она не существует для тебя.

– Нет! – замотал головой Рэй, уже и не пытаясь подняться. – Все не так!

– А сказал ты так. Убить ее грозил.

Рэй с полминуты сидел, рвано дыша, утирая кровь и бездумно пялясь перед собой.

– Грозил, – наконец признал он, опуская плечи и сгорбившись, как старик.

– Полудурок! Что в тебя вселилось?!

– Блудило вечный! – вернул он мне обзывательств. – Тебе не понять!

– Нет? А ты скажи – и поймем. – Я завалился на спину на землю и стиснул переносицу, вправляя сломанное на место и унимая кровь.

– Лучше убью, чем отпущу… – сплюнув красным, рухнул рядом Рэй. – Ничьей не будет. Или моя… наша, или… никому.

– Ты точно рехнулся, побратим. – Я даже на локте приподнялся, посмотреть этому полоумному в лицо.

– Да, – уже без тени только что бушевавшей ярости согласился он и глянул в ответ. Сквозь всю боль в побитом теле и гудение в башке меня пробрало его взглядом. Ярость и тоска. Ух ты ж, риш его побей до помрачения мозга! Это в какой момент-то случилось с ним? Как я прохлопал такое? Это же не скрыть никак!

– Ты все сделал неправильно, – пробормотал я, падая обратно.

– Да.

– Ты тупой.

– Согласен. И ришев трус. Я испугался, Рунт. Она защищала его… этого мальчишку. Уйти с ним хотела. Я так подумал.

Я тоже. И до сих пор еще полностью не уверен, что это не так. Особенно после того, что мы на пару бедной Соньке устроили.

– У меня тоже такая мыслишка была. Но проклятье, Рэй! Если у тебя появился соперник, то убить надо ЕГО. Не свою женщину, даже если тебе чудится, что она к нему хочет.

– Я понимаю. Сейчас.

– Поздновато что-то, – не удержавшись, куснул я.

– У меня не было соперников раньше, Рунт, – огрызнулся он.

У меня вообще-то тоже, но не Соньку же душить я готов был. Где логика? Другой самец дорогу к твоей бабе заступил – рви его, не ее. Иначе зачем все? Хотя далеко ли от побратима ушел? Он руками по ней прошелся, я – словами.

– И унижать и ногами топтать его же надо, а не ей орать в лицо, что она ничто и не имеет никакого значения для тебя.

Его поучаю, ага, умник я прямо многоопытный, самому бы еще все это усвоить. Я матери своего ребенка в лицо смеялся. Да, не одно и то же, но однако же. К Соньке вон тоже цеплялся, ковырялся в ней чуть не до крови.

– Я думал, мой дракон умер. Что она его… чтобы уйти с этим… И чуть сам не сдох, осознав, сколько теряю. Соню, дракона, ману… И все из-за нее. Все на ней завязано, Рунт.

Не знаю до сих пор, что такого в этой проклятущей мане, но представить, что мог бы почувствовать, подумав, что мой зверь умер и Сонька с чужаком ушла… По шкуре изморозь, и в кишках ледяное крошево. Меня ведь тоже из ругару в тот момент вышибло, но у меня-то со зверем отношения давние, крепкие, полное взаимопонимание. А у побратима… Противный драконище только и дразнит его намеками своего присутствия. Вон, то покажется, то будто и нет его годами. Тут и свихнуться недолго.

– Говно, а не оправдания, – не стал я жалеть его. Не девка, пусть терпит. – Но я мало чем лучше. Руки не распускал, но тоже кидался на нее и пытал. Не жалел, не утешал, допрашивал.

– Ты дубина. Бездушная, – тоже не стал он проявлять ко мне снисходительность. Двинуть ему, что ли, еще локтем по боку, ребра посчитать.

– Молчал бы, – отмахнулся я.

– Это точно. Но теперь мне молчание уже не поможет. Как быть, побратим? – повернув голову, он уставился на меня.

– А я знаю? Я когда-то бывал в таком троллевом дерьме по уши?

– Ты главный бабоукладчик и ублажитель от Побережья и до Талетоса, не говори мне, что не знаешь, как нам быть.

– Ты поязви еще. Одно дело – бабу на разок-другой уламывать, а другое – уговорить жить с тобой постоянно. Особенно когда рядом всякие «помощнички». Кстати, о помощничках. Что станем делать с этим рыжим не пойми чем?

Если он станет опять Соньку манить куда или против нас настраивать, пришибу. Но вдруг Сонька тогда взбесится? Другом ведь зовет. Из одного мира они, ишь ты. Вот нам надо оно, это ходячее ежедневное напоминание ей, откуда пришла и куда рвется?

– Почему «не пойми»? – нахмурился Рэй.

Я удивленно на него покосился.

– Смотрю, ты реально был не в себе и много чего мимо разума просвистело. А у нас кое-что интересное, между прочим, обнаружилось.

– Если это интересное никак не связано с нашей проблемой, мне плевать.