Он полностью переключился на свою любимую пейзажную съемку, обзавелся первоклассным оборудованием, наладил связи в различных изданиях, довел до нужного уровня свой английский. Его жизнь кардинально изменилась. Быков много путешествовал, общался с интересными людьми, обрел личную и профессиональную независимость. И что же, взять и отказаться от всего этого? Похоронить мечту? Или, как образно выражались когда-то, наступить на горло собственной песне?

– Мама, – твердо произнес Быков, – об этом даже не проси. Я ни за что не брошу свою работу.

– Даже если я тебя не прощу? – возмутилась Лия Артамоновна.

– Даже тогда, мамочка.

– В таком случае, – произнесла она, – в таком случае, сын, я тебя прощаю.

Оба засмеялись с облегчением, поболтали еще немного и попрощались. Потом к Быкову подсела Камила и весело сообщила:

– А у меня радость!

– Виктор сделал тебе предложение? – холодно поинтересовался Быков.

– Пока нет, но, думаю, это событие не за горами, – заявила Камила, улыбка которой сделалась несколько натянутой. – Возможно, помолвка состоится завтра или послезавтра. За время путешествия мы так сблизились, что стали почти одним целым.

– Что ж, поздравляю.

– Спасибо. Но я не о помолвке пришла поговорить.

– А о чем же?

– Фотографии не пропали, – произнесла Камила с загадочным выражением лица.

Несмолкаемый шум двигателей делал ее голос непривычно резким и высоким, порой даже визгливым.

– Какие фотографии? – не понял Быков.

– Нашего полета над водопадом, – пояснила Камила. – Я только что говорила с журналистом. Как звали парня, который вас обокрал?

– Мануэль. А что?

– Этот Мануэль продал твой фотоаппарат, а снимки не удалил. Покупатель увидел сюжет в новостях и сообразил, что к чему. Он отправил фотографии в Си-Эн-Эн. Это была сенсация. Массмедиа полны сообщений об «унесенных ветром». То есть обо мне и о Викторе.

– Здорово! – обрадовался Быков. – Вот так удача!

Он хотел обнять Камилу, но, перехватив пристальный взгляд Морин, воздержался. Тем более что, повинуясь знаку австралийки, Виктор поднялся со своего места и облокотился на спинку ее кресла. Почему-то этим двоим захотелось быть вместе во время этого разговора. Камила сделала вступление, а продолжать намеревалась в присутствии своего бойфренда. Как будто ей не хватало решимости произнести то, что она намеревалась сказать дальше.

Быков насторожился. Он не ожидал услышать ничего хорошего. И предчувствие его не обмануло.

– У нас есть просьба, – начала Камила, подняв голову, чтобы встретиться взглядом с Виктором.

– Скорее условие, – поправил тот, дружелюбно улыбаясь.

– Давайте свою просьбу-условие, – кивнул Быков.

Его пальцы непроизвольно вцепились в подлокотники, как будто вертолет накренился или попал в воздушную яму.

– Наш предыдущий договор отменяется, – сказала Камила, снова поднимая взгляд. – Да, Вик?

– Это логично, – подтвердил он, глядя на Быкова.

Сейчас они напоминали двух плохих актеров, разыгрывающих спектакль для публики. Пьеса была никудышная. Быков еще не вполне разобрался в сути сюжета, но уже испытывал почти невыносимую неловкость.

– Какой договор? – спросил он.

– Об оплате фотосессии, – пояснил Виктор. – Мы собирались приобрести у тебя фотографии, Дима. Верно? Но ты их потерял. Вместе с авторскими правами. Теперь снимки являются всеобщим достоянием. – Его улыбка сделалась сочувственной. – Их в тот день мог сделать любой человек. Как ты докажешь, что это именно твои фотографии?

– Да, – подтвердила Камила. – Как ты это докажешь?

Быкову хотелось зажать уши ладонями и не слушать. Хотелось уснуть, проснуться и обнаружить, что все это был дурной сон.

Он потряс головой. Быков помнил, как они вместе с Камилой плыли к подросткам, вокруг которых кружили акулы. Тогда они были с ней единым целым. И в минуты опасности, и в моменты страсти. Как же случилось, что от этого не осталось ничего, кроме воспоминаний? Ведь Камила не притворялась тогда, в Австралии. Она и теперь не притворялась. Какая же Камила настоящая? А какую подменили?

«Не имеет значения, – сказал себе Быков мрачно. – Правда заключается в том, что сейчас ты имеешь дело с этой Камилой. Которая заглядывает Виктору в рот и оправдывает любые его подлости. Теперь они друг друга стоят».

– Я не собираюсь ничего доказывать, – произнес Быков. – Мне от вас ничего не нужно. Совсем.

– Ты нас неправильно понял, Дима, – поспешно сказала Камила. – Просто мы хотим пересмотреть сумму твоего гонорара. Она уменьшилась по объективным причинам.

– Мы все подсчитаем и примем решение, – пообещал Виктор.

– Исчезни, – сказал ему Быков. – И ты тоже. – Он посмотрел на Камилу. – Не желаю вас больше видеть и слышать.

– Конечно, зачем тебе наши деньги, когда ты собираешься сорвать куш со своей англичанкой? – Тут голос Камилы стал особенно резким и неприятным. – Вы и так неплохо заработаете на нашей славе. Если не ошибаюсь, у вас в планах книга и фильм?

– «Адам и Ева», – вставил Виктор.

«Морин успела проболтаться, – понял Быков, внезапно почувствовав усталость. – Как бы прогнать их всех? Видеть никого не хочу. И не могу».

– Я бы вздремнул, – сказал он. – Хватит о делах. Спать хочется.

– Но мы договорились? – спросила Камила.

– У тебя нет претензий? – подхватил Виктор.

– Нет, – буркнул Быков.

И закрыл глаза.

Больше до самого конца пути никто его не трогал. Правда, для этого Быкову пришлось всю дорогу просидеть зажмурившись, с головой, склоненной на плечо, но игра стоила свеч: его оставили в покое. Сквозь шум моторов он слышал оживленные голоса, но не испытывал ни малейшего желания принять участие в общей дискуссии и обсуждении. Он был здесь лишним. Быков знал, что сбежит из Америки при первой же возможности. И пусть Морин не обижается – ей придется заниматься проектом самостоятельно. Быкову ничего не хотелось, разве что побыть одному.

Что, конечно же, было невозможно.

По прибытии вертолет окружили десятки телерепортеров и представителей прессы. Они не давали путешественникам проходу, тянули к ним свои микрофоны и выкрикивали вопросы. Пришлось устроить импровизированную пресс-конференцию. Говорили в основном Морин, Виктор и Камила. Быков держался за их спинами, неопределенно улыбаясь.

Улыбка не исчезла с его осунувшегося бородатого лица, даже когда Камила выложила журналистам правду о храме ачега. Быков ничего не мог с этим поделать. Не мог заставить умолкнуть ни ее саму, ни ее дружка, который, по его собственным словам, стал чуть ли не предводителем индейцев, которые боготворили его за ум, отвагу и силу.