Оправдываясь, Виктор отполз подальше, вскочил и стал пятиться, лепеча:

– Почему ты так рассердился, Малакала? Мы же просто развлекались. Это дружеская игра. Скажи ему, Дима!

– Все в порядке, – заверил Быков индейца, стараясь не слишком гнусавить из-за крови в носу. – Мы с Виктором не враги.

Проворчав что-то, Малакала пошел прочь.

– Мы пошутили! – крикнул ему вслед Виктор. – Это была шутка.

– В следующий раз я тебе сама глаза выцарапаю, шутник! – предупредила Морин, становясь между ним и Быковым.

Виктор потупился, изображая покорность и раскаяние. Но его быстрый взгляд, брошенный исподлобья, выражал совсем другие чувства.

Умываясь, Быков без конца гримасничал и ощупывал ушибы. Его лицо распухло и сделалось чужим, непослушным, как резиновая маска. Хорошо, что отросшая борода скрывала синяки и ссадины.

Отойдя от ручья, Быков сел, прислонившись спиной к стволу дерева, и закрыл глаза. Он устал от постоянного присутствия людей, и ему хотелось побыть одному. Подумать о жизни, о себе, о своих ошибках и о том, как их исправить.

Глупо считать себя жертвой обстоятельств и упрекать во всем несправедливо устроенный мир. Это позиция ребенка, который ищет виноватых в том, что ему не повезло. Взрослый же человек на то и взрослый, чтобы нести ответственность за собственные поступки. Взять хотя бы эту дурацкую драку с Виктором. Разве произошла бы она, если бы Быков, давно разглядевший в этом человеке гнильцу, держал бы дистанцию в отношениях с ним, вместо того, чтобы лицемерно изображать дружбу? Сидел бы он сейчас с распухшим лицом, если бы спокойно и холодно отверг предложение побоксировать? Или, скажем, потерпел бы поражение, если бы уделял должное время физической подготовке?

Нет, нет и еще раз нет!

Таким образом, он, Быков, сам виноват в случившемся. Своим поведением он как бы готовил нынешнее фиаско. Хорошо еще, что Малакала вовремя вмешался. Иначе отправил бы Виктор Быкова в нокаут на глазах у присутствующих. Стыдно. Обидно. Но нужно воспользоваться этим опытом, чтобы подобное никогда больше не повторилось…

Эти размышления прервала Морин, вышедшая из леса.

– Больно? – спросила она, с сочувствием глядя на Быкова.

– Ерунда, – ответил он, скривившись. – Жаль, я не успел разойтись как следует.

– Да, – быстро согласилась Морин, – ты бы разделал Виктора под орех. Ему повезло, что индеец остановил схватку.

От явной ложности этого утверждения Быкова покоробило. Он любил, когда его утешали, но не так.

– На самом деле Виктор дерется значительно лучше, – проворчал он. – Малакала выручил меня, а не его. И все равно мне досталось. Один зуб, кажется, шатается.

– Завтра при желании ты сможешь сесть в кресло дантиста, – заявила Морин.

– Перенесусь туда по воздуху?

– Вот именно. – Она счастливо засмеялась. – Рано утром прилетит вертолет. К вечеру мы будем в Асунсьоне.

– Так ты дозвонилась?

– Не обижайся, что я сделала это одна, Дима, – сказала Морин. – Понимаю, нужно было дождаться тебя. Ведь это ты раздобыл аккумулятор. Но… – Она развела руками. – Не удержалась, прости.

– Ты правильно сделала, – успокоил ее Быков. – Зачем терять время? Скоро закат. А мне не хочется находиться здесь ни одного лишнего дня.

– Даже со мной? – Она лукаво улыбнулась.

– С тобой мне будет приятно погулять по городу, поужинать в ресторане и лечь в чистую постель, – нашелся он.

– Сначала мне придется долго приводить себя в порядок, – сокрушенно произнесла Морин. – Все так запущено…

– Ты самая красивая на свете, – сказал Быков, незаметно трогая кровоточащую десну языком.

Англичанка опять улыбнулась.

– Ты знаешь, чем подкупить женщину. Что ж, пойдем обратно. Уже темнеет, а нам еще собираться.

По пути Морин рассказала о том, как волновалась, когда звонила в консульство. Сначала она подумала, что забыла телефонный номер. Потом молилась о том, чтобы не оказаться вне зоны покрытия. Наконец испугалась, что сотрудник консульства прервет разговор, решив, что его разыгрывают.

Но все обошлось. Морин выслушали и без всяких бюрократических формальностей пообещали помощь и ей, и ее товарищам по несчастью.

– Там все давно и думать забыли о воздушном шаре, – сказала она. – Не говоря уже о нас с тобой. Власти Парагвая заявили, что шар унесло в Бразилию, бразильцы указывали на аргентинцев, а те – на парагвайцев.

– Замкнутый круг, – понимающе кивнул Быков.

– Да, – ответила Морин. – Но теперь все всполошились. Я уверена, что новость об обнаруженной экспедиции сегодня же облетит весь мир. И о нас с тобой тоже. Завтра мы будем знамениты, Дима. Только подумай, какой куш мы можем сорвать!

– Миллион?

– Бери выше! Три, пять, десять миллионов!

Быков спросил себя, хочет ли он разбогатеть. С одной стороны, внутренних возражений против этого не было. С другой стороны, он понятия не имел, как распорядиться богатством. Купить виллу? Яхту? И что дальше?

Это не было кокетством. Просто Быков не хотел превращаться в профессионального продавца одной и той же истории. Вечный спаситель экипажа воздушного шара «Юнайтед уорлд пауэр»? Счастливый обладатель недвижимости в Испании или на Майорке? Но это же так скучно! У Быкова было любимое дело и собственные представления о насыщенной, интересной жизни. И что же, отказаться от всего этого?

Об этом он и спросил Морин. Она раздраженно поморщилась:

– Никто не просит тебя посвящать нашему проекту всю жизнь, Дима. Достаточно будет года. Или двух.

– Двух? – испугался Быков.

– Если книга будет продаваться, у нас обязательно купит права какая-нибудь кинокомпания, – пояснила свою мысль Морин. – И будет лучше, если сценарий напишем мы вдвоем.

Они уже подходили к деревне. Там было шумно и наблюдалась какая-то веселая суета. «Прощальный пир, – понял Быков. – Индейцы проводят нас с честью. Бадди оставят у себя и, надеюсь, не съедят его в голодный год. А с нас потребуют клятву, что мы никому не расскажем о храме. Наивные, как дети. И такие же беззащитные и доверчивые. Но вместе с тем жестокие, потому что детскому восприятию недоступно понимание чужих страданий».

Забавно, что пока сознание Быкова было занято этими мыслями, подсознание решало совсем другую задачу. И, удержав Морин на краю джунглей, он сказал:

– Выслушай меня, пожалуйста. И не обижайся, ладно? От меня ты получишь фотографии. Кроме того, я готов поделиться с тобой воспоминаниями и дать тебе советы по написанию книги. Но не жди, что я буду посвящать этому все свое время, Морин. Я окажу тебе посильную помощь, а ты заплатишь мне сколько сочтешь нужным, когда продашь книгу. Это будет честно. Я не хочу заниматься тем, к чему у меня не лежит душа.