К полудню не было в лагере человека, который не падал бы с ног от усталости, и Сандак, скрепя сердце, объявил, что учения прекращаются, пока не спадет жара.

* * *

Море было на диво спокойным. Волны с томительной медлительностью не набегали, а наползали на берег, кудрявясь и шипя почти по-домашнему. Иногда какая-нибудь из них, видно, самая озорная, толкалась пушистой макушкой в босые пятки сидевших на песке мужчин и тут же отступала. Зато солнце жарило люто. Не удивительно, что попрятались крабы, исчезли куда-то неугомонные чайки, даже большой ястреб, который неподвижно висел в небе, высматривая добычу довольно долго, наконец, понял, что сегодня ему пообедать не судьба, и тоже скрылся. Казалось, ни одно живое существо не может выдержать долго в этой печи. Но это только казалось.

Крупный мужчина с необычными светло-зелеными глазами, намотав на голову льняную тряпицу и обнажив могучий торс, невозмутимо устроился прямо на солнцепеке. По рождению он был северянином, но уже не первый год скитался под здешним немилостивым солнцем. Белая кожа его давно приобрела оттенок темной бронзы, и обгореть он ничуть не боялся.

Его приятель родился и вырос здесь, на этом берегу, и ему прятаться от солнца было бы вовсе странно.

Мужчины задумчиво жевали вяленую, жестоко-соленую рыбу. Ни вина, ни воды у них с собой не было, но никаких неудобств по этому поводу они не испытывали.

Ленивое, мерное дыхание море настраивало на такой же ленивый, размеренный лад. Но двое сидящих на песке мужчин были далеки от праздных мыслей. И разговор меж ними шел не пустой.

– Рим тоже пал… Но каждый шаг по его каменным мостовым готы оплатили сполна, кровью!

Рука северянина сжалась в кулак, зарываясь пальцами в песок.

– Чьей кровью? Их? Или вашей? – негромко спросил его собеседник. Голос едва перекрывал шум прибоя, но он знал, что будет услышан.

После довольно долгого молчания Йонард-Берг разжал кулак.

– Всякой хватало, – признал он. – Но мы не пробовали откупиться золотом. Мы сражались.

– Пробовали, – так же спокойно возразил Танкар, – просто ты, друг, об этом не знал. И кровь защитников таки да, высокая цена. Но не самая высокая.

Светло-зеленые глаза уставились на Танкара, прося, нет, требуя объяснений. Тот поднял ладонь.

– Когда по этой большой и удручающе гладкой степи, как гигантская стая саранчи, катилась армия Великого Александра, города-полисы платили дань трижды. В первый раз – золотом правителей и жрецов, во второй – кровью героев, а в третий – соленым потом. И каждая капля его, даже взятая со спины грязного раба, была дороже всего золота храма… Рим пал не тогда, когда последних его защитников резали на ступенях Колизея, – продолжил Танкар, – а лишь тогда, когда римляне подставили свою шею под ярмо готов. Когда стал капать с их спин соленый пот.

– Меня там уже не было, – буркнул Йонард и отвернулся. Ему было больно. Все еще больно, несмотря на… сколько же лет прошло? Пять? Неужели всего пять? А кажется – целая жизнь.

Друг услышал его. Но ничем не показал, что слышит. Он смотрел на море, которое, как пес, терлось об его босые ноги, и видел что-то свое.

– Я не хочу платить дань кровью жителей полиса, – произнес он, – потому шо от крови один шаг до пота. Попробуем обойтись золотом. Оно, в сравнении со всем остальным, дешево, и его таки много.

– Много? – Йонард вынырнул из своих раздумий и невольно улыбнулся. – Знаешь, я видел, как золото и драгоценные камни рабы грузили на телеги лопатами.

– Лопатами не получится, – признал Танкар, – да и не понадобится… Тень здесь пришлый. Он опирается на мечи наемников. И платит им полновесной монетой. Откуда он ее берет?

– Из сундуков Дания.

– Но они не бездонны. К счастью.

– Он наполнит их вновь. Он же правитель.

– Это он думает, шо правитель, – Танкар усмехнулся, – я не хочу его разочаровывать. Но мы с тобой сделаем так, шобы он не смог вновь наполнить эти сундуки.

– Во имя всех богов павшего Рима, как это возможно? – изумился Йонард, – мне случалось облегчать карманы честных граждан. Но чтобы украсть ВСЕ деньги в городе?!!

– Ты удивишься, когда узнаешь, как это легко, – заверил Танкар, – если знать, как работает система… Ты был в Акре. Ты видел. Кузнец не машет молотом, портной не достает иглу, садовник не берется за лопату, пекарь не печет хлеб.

– Почему?

– Тень сделал ошибку. Почти сам. Ему лишь чуть-чуть подсказали. – Танкар прищурился. – Тени нужны были деньги. Наличность. Он решил увеличить налог. Отныне весь прибыток должен был поступать в казну. Растишь яблоню – яблоки отдай, имеешь курицу – курица твоя, а яйцо – правителя. И так во всем. Не прошло и месяца, как базар опустел. А за ним опустели и сундуки в кладовых дворца.

– Почему?

– Да потому шо драгоценный металл, яшму и лазурит есть не будешь. Есть будешь хлеб. И мясо. А если его мало – оно стоит дороже. Чем меньше в городе мелется муки и печется хлеба, тем быстрее тратятся деньги.

– Хлеб можно привезти из-за моря. Персы так делают постоянно.

– Все можно привезти из-за моря, – фыркнул Танкар. – Смотри!

Он сел. Тонким, кривоватым пальцем начертил круг на песке. Поставил на нем точку.

– Это – Акра. Мы выращиваем хлеб. Он у нас хорошо растет, и поэтому мы его продаем. Мы разводим овец. У нас тепло, и руно получается шелковым. Мы делаем нежнейший сыр, потому шо только здесь растут такие сладкие травы. А вот это – Персия. – Вторая точка появилась рядом с первой. – Хлеб там растет плохо, но они много воюют и еще ткут дивные ковры. – Рядом с точкой появились значки, обозначающие ковры и невольников. – Вот – Греция.

– Вино, – сказал Йонард, помимо воли увлеченный странной игрой.

– Не только. Еще масло, медь, мрамор и другие вещи.

Появилась еще одна точка, в некотором отдалении.

– Гиперборея. Пенька. Лес. Мед. Сырое железо. Меха.

Палец Танкара соединил точки.

– Теперь смотри еще внимательнее, это важно. Допустим, некий купец едет в Акру, чтобы продать медь и купить соль. А другой – продать соль и купить невольников. Третий везет рабов, чтобы обменять их на зерно. А зерно меняют только на медь!

– Получается круг, – кивнул Йонард.

– Ну да. Колесо. Оно вертится безупречно до тех пор, пока каждая спица на месте. А, представь себе, на рынок не привезли, скажем, соли?

– Купец не станет менять свою медь ни на невольников, ни на зерно. Он продаст ее здесь, заберет все деньги и поедет за солью в другое место.

– Если захочет продавать. При таком базаре, как сейчас, он скорее возьмет свою медь и поедет с ней в Кафу. Или еще дальше… Все. Колесо слетело с оси.

– Ну-ну. А как тебе удастся сделать так, чтобы на рынок не привезли соль?