– Ньюкасл напрашивается как очевидный вариант, – сказала Келли. – В смысле, если он пустился в бега. Самолеты, поезда, паромы. Странно, что после той камеры в пять утра машина нигде не засветилась. Значит, он либо остановился, либо съехал с магистрали. Он мог направиться по небольшим дорогам, даже вдоль побережья…

– А у него есть подруга? – прервал я ее рассуждения. – Женщина в Эдинбурге?

– Та самая невеста, – кивнула Келли, подняв брови. – Тут я вас опередила. Трейси Макбрайд – так ее зовут. Сегодня утром с ней связались и доставят в Бекфорд для беседы. Хочу сразу предупредить, что, по ее словам, они уже давно не встречаются. Где-то около года.

– Что? А разве они не вместе ездили на отдых?

– Так сказал Хендерсон сержанту Морган, но, по словам Трейси, она с ним не разговаривала с осени, когда он позвонил и сообщил, что между ними все кончено. Он неожиданно ее бросил, заявив, будто полюбил без памяти другую женщину.

Трейси не знала, ни кем была эта женщина, ни чем она занималась.

– И не хотела знать! – решительно произнесла она.

Ее привезли час спустя, и сейчас она пила чай у меня в кабинете.

– Я… вообще-то я была в шоке. Только представьте, сегодня я покупаю все к свадьбе, а завтра он сообщает, что свадьбы не будет, «потому что он встретил любовь своей жизни». – Она грустно улыбнулась и провела рукой по коротко стриженным волосам. – После этого я выбросила его из своей жизни. Удалила номер его телефона, из друзей в соцсетях, в общем, по полной программе. А вы не могли бы сказать, что с ним случилось? Все отказываются объяснить, какого черта тут происходит.

Я покачал головой:

– Мне жаль, но сейчас я мало что могу сообщить. Мы не думаем, что с ним что-то случилось. Нам нужно просто его найти и задать несколько вопросов. Мы не знаем, где он может находиться, а вы? Если бы он хотел скрыться? Где живут его родители, есть ли у него друзья в округе?..

Она нахмурилась.

– Это ведь не связано с погибшей женщиной? Я читала в газетах, что неделю или две назад тут погибла еще одна женщина. Она же не была… той женщиной, с которой он встречался?

– Нет-нет. Дело совсем в другом.

– Слава богу! – Ей явно стало легче. – Я хочу сказать, что она была бы для него старовата, правда?

– Почему вы так считаете? Ему нравились молоденькие?

Трейси смутилась.

– Нет… в каком смысле «молоденькие»? Той женщине, кажется, было за сорок, а Марку не было и тридцати, так что…

– Я понял.

– Вы действительно не можете сказать, в чем дело?

– А Марк когда-нибудь обращался с вами грубо, выходил из себя, проявлял жестокость?

– Что?! Господи, нет! Никогда! – Она откинулась на спинку кресла и нахмурилась. – Его в чем-то обвиняют? Но он не такой. Да, он эгоистичен, – что есть, то есть, – но человек он точно не плохой, по крайней мере, в этом смысле.

Я проводил Трейси до машины, где ждали полицейские, чтобы отвезти ее домой, по пути размышляя, в каком смысле Марк мог быть плохим. Мог ли он считать, что любовь его во всем оправдывает?

– Вы спрашивали, куда он мог поехать, – проговорила Трейси, когда мы подошли к машине. – Не зная причины, мне трудно сказать, но одно такое место приходит на ум. У нас – у моего отца – есть домик на берегу. Мы с Марком часто ездили туда на выходные. Он стоит на отшибе, вокруг ничего нет. Марк часто повторял, что это идеальное убежище.

– И в нем никто не живет?

– Мы редко там бываем. Раньше всегда оставляли ключ под горшком, но в начале года выяснилось, что кто-то им пользовался без спроса. Оставлял грязные чашки, мусор в ведре, все такое. И мы перестали класть ключ на прежнее место.

– И когда это случилось в последний раз? В смысле, когда кто-то пользовался домом без разрешения?

Она нахмурилась.

– О господи! Давно. Наверное, в апреле? Да, точно, в апреле. На пасхальные каникулы.

– И где конкретно расположен этот дом?

– В Хоуике, – ответила она. – Это маленькая деревушка, ничего особенного. На побережье возле Крастера.

Лина

Выпустив меня из багажника, он извинился:

– Мне очень жаль, Лина, но какой выбор ты мне оставила?

Я начала смеяться, а он велел мне заткнуться и сжал кулаки. Я подумала, что он может снова меня ударить, и перестала.

Мы находились на побережье возле дома, одиноко стоявшего на вершине высокого обрыва. Рядом – стена, маленький сад и стол, какие обычно выставляют на улице возле пабов. Дом, похоже, был необитаем – вокруг ни души. С того места, где я стояла, не было видно никаких других строений, а проселочная дорога казалась давно заброшенной. Сюда не доносился шум машин, и тишину нарушали только крики чаек и рокот волн внизу.

– Кричать бесполезно, – заметил он, будто прочитав мои мысли. Затем взял за локоть, подвел к столу и дал салфетку вытереть рот. – С тобой все будет в порядке.

– Неужели? – спросила я, и он отвернулся.

Мы долго сидели рядом за столом. Он по-прежнему держал меня за локоть, но постепенно его хватка слабела, а дыхание становилось ровным. Я не пыталась освободить руку. Вступать сейчас в борьбу не имело смысла. Пока. Я чувствовала страх, ноги сильно дрожали, и унять эту дрожь мне никак не удавалось. Но я чувствовала, что это хорошо, что ко мне возвращаются силы, что я вновь обретаю решимость, как тогда у него в доме. Да, пусть сейчас он одержал верх, но по той простой причине, что я не пыталась убить его сразу, не зная, с кем имею дело. Но это был лишь первый раунд. Если он считал, что сумел со мной разобраться, то сильно заблуждался. Знай, что я чувствую и через что прошла, он вряд ли держал бы меня за руку. Он бы во всю прыть мчался прочь, спасая свою жалкую жизнь.

Я сильно закусила губу и почувствовала во рту металлический привкус крови. Мне нравилось его ощущать, и я представляла, как плюну Марку в лицо. Когда пробьет час. У меня накопилось к нему много вопросов, но я не знала, с чего начать, поэтому просто спросила:

– Зачем ты сохранил это? – Я изо всех сил старалась говорить ровным голосом, чтобы не выдать свой страх. Он не ответил, и мне пришлось повторить вопрос: – Зачем ты сохранил браслет? Почему не выбросил его? Или просто не оставил на руке? Зачем ты его взял?

Он отпустил мою руку и смотрел не на меня, а на море.

– Я не знаю, – ответил он устало. – Честно, понятия не имею, зачем я его взял. Наверное, как страховку. Хватался за соломинку. Чтобы иметь хоть что-то против других… – Он не договорил и закрыл глаза.

Я понятия не имела, о чем он, но чувствовала, что у меня появился шанс. Я чуть отодвинулась. Затем еще немного. Он открыл глаза, но не пошевелился и снова стал безучастно смотреть на воду. Он выглядел измученным. Разбитым. Будто потерял все. Я откинулась на спинку скамьи. Я могла бежать. Я умею быстро бегать, если надо. Я бросила взгляд на дорогу позади дома. Я вполне могла бы сбежать, если бы мне удалось пересечь дорогу, перемахнуть через стену и оказаться в поле. Там он не сможет погнаться за мной на машине.