Сидя здесь, я прихожу к выводу, что всегда воспринимал рождение Чарли и решение строить жизнь с Дэниелой как некое поворотное событие, развернувшее траекторию нашего движения в сторону от успешной карьеры.

Но такой взгляд есть упрощение.

Да, Джейсон-2 ушел от Дэниелы и Чарли и впоследствии совершил научный прорыв. Но миллион других Джейсонов поступили так же – и не изобрели ничего.

Во множестве миров я бросил Дэниелу, и однако же мы так ничего и не достигли в карьерном плане.

Есть и такие, где мы оба поднялись на некий скромный уровень успеха, но ничего выдающегося не совершили.

С другой стороны, в каких-то мирах мы остались вместе, и у нас родился Чарли, но дальше ничего близкого к идеалу не произросло.

Где-то наши отношения пошли на спад.

Где-то я решил уйти из семьи.

Где-то так поступила Дэниела.

Где-то мы сохранили подобие единства, мучаясь и страдая ради сына.

Если я представляю собой вершину семейного успеха для всех Джейсонов Дессенов, то Джейсон-2 олицетворяет кульминацию успеха профессионального и креативного. Мы – противоположные полюса одного и того же человека, и я не думаю, что Джейсон-2 случайно выбрал из бесконечного множества именно мою жизнь.

Добившись полного профессионального успеха, он потерпел такой же крах в семейной жизни, как и я в научной.

Все указывает на то, что моя личность не парная.

Она – многогранная.

И, может быть, пора прекратить терзаться из-за непринятых решений, потому что невыбранная дорога – это не просто инверсия того, кто я есть. Это бесконечно ветвящаяся система, представляющая все варианты моей жизни между крайностями, мной и Джейсоном-2.

Опускаю руку в карман и достаю мобильный телефон с предоплаченной сим-картой, обошедшийся в 50 долларов. На эти деньги мы с Амандой могли бы протянуть целый день или снять номер на еще одну ночь в каком-нибудь дешевом мотеле.

Разворачиваю смятую страницу, вырванную из телефонного справочника чикагского метро и набираю обведенный кружком номер из раздела на «Д».

От моего почти родного дома почему-то веет жутким одиночеством.

С того места, где я сижу, мне видна комната второго этажа, по всей видимости, служащая Дэниеле офисом. Жалюзи на ее окнах подняты. Дэниела сидит спиной ко мне перед огромным монитором.

Я вижу, как она поднимает трубку беспроводного телефона и смотрит на дисплей.

Номер ей неизвестен.

Пожалуйста, ответь.

Дэниела откладывает телефон.

Мой голос произносит: «Вы позвонили Дессенам. Мы не можем ответить, но если вы…»

Я даю отбой еще до сигнала.

Звоню еще раз.

Теперь Дэниела отвечает еще до второго звонка:

– Алло?

В первую секунду я ничего не говорю.

Как будто онемел.

– Алло? – повторяет моя жена.

– Привет.

– Джейсон?

– Да.

– С какого номера ты звонишь?

Я так и думал, что она спросит об этом в первую очередь.

– Мой телефон разрядился, вот и позаимствовал этот у одной женщины в поезде.

– Всё в порядке?

– Как твое утро?

– Хорошо. Мы же только что виделись, глупый.

– Знаю.

Дэниела поворачивается на своем вращающемся стуле.

– Значит, тебе так захотелось поболтать со мной, что ты попросил телефон у какой-то незнакомки?

– Ну да.

– Ты – милый.

Я сижу и наслаждаюсь ее голосом.

– Дэниела?

– Да?

– Я соскучился по тебе.

– Что случилось, Джейсон?

– Ничего.

– Что-то странно. Поговори со мной.

– Я шел к станции и тут…

– Что?

– Я многое принимаю как само собой разумеющееся. Выхожу за дверь, отправляюсь на работу и уже думаю о ней, о лекциях и обо всем таком… А сегодня в поезде я вдруг с полной ясностью понял, как сильно тебя люблю. Как многое ты для меня значишь. А ведь никогда не знаешь…

– Не знаешь чего?

– Не знаешь, когда можешь потерять это все. В общем, я попытался тебе позвонить, а тут телефон сел.

На другом конце долго молчат.

– Дэниела? – подаю я голос.

– Я здесь. И да, я тебя понимаю и чувствую то же самое. Ты ведь это знаешь, да?

Чувства берут верх, и я закрываю глаза.

Думаю, что мог бы перейти улицу, войти в дом и сказать ей все-все.

Как мне одиноко, любовь моя.

Дэниела встает со стула и подходит к окну.

На ней длинный кремовый свитер и брюки для занятий йогой. Волосы убраны наверх. В руке кружка, как я подозреваю, с чаем.

Она поглаживает заметно округлившийся живот.

Значит, у Чарли скоро будет братик.

Я улыбаюсь сквозь слезы. Интересно, что он об этом думает?

У моего Чарли этого нет.

– Джейсон, у тебя точно всё в порядке? – спрашивает Дэниела.

– Точно.

– Ладно. Послушай, меня тут время поджимает, так что…

– Тебе пора идти.

– Да.

Я не хочу, чтобы она уходила. Хочу слушать и слушать ее голос.

– Джейсон?

– Да?

– Я очень тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. Ты даже не представляешь, как сильно.

– Увидимся вечером.

Нет, вечером ты увидишь счастливчика, который и не подозревает, как же ему повезло.

Дэниела вешает трубку.

Возвращается к столу.

А я убираю телефон в карман. Мысли бегут в самых безумных направлениях, тянутся к мрачным фантазиям.

Вот поезд, на котором я еду, сходит с рельсов.

Мое тело исковеркано до неузнаваемости.

Или его вообще не находят.

Я вступаю в эту жизнь.

И пусть она не совсем моя, но, может быть, достаточно близка к моей.

* * *

Вечер. Я все еще сижу на скамейке на Элеанор-стрит, напротив особняка из коричневого кирпича, который не мой. Соседи возвращаются с работы и из школы.

Какое это чудо – возвращаться каждый день домой!

Быть любимым.

Знать, что тебя ждут.