Ничего не получается.

Аманда права.

Я ищу песчинку на бесконечном пляже.

Утром я обнаруживаю, что Аманды рядом нет. Лежу на боку. Сквозь шторы просачивается солнечный свет. Слушаю приглушенный гул машин за стеной. Часы стоят на прикроватной тумбочке за спиной. Я не вижу, который час, но чувствую – поздно. Заспались.

Сажусь, отбрасываю одеяло, смотрю на другую кровать.

Пустая.

– Аманда?

Иду к ванной – может быть, она там, – но останавливаюсь, заметив кое-что на туалетном столике.

Деньги.

Несколько монет.

Восемь капсул.

И вырванный из блокнота листок, исписанный почерком Аманды.

Джейсон. После вчерашнего ночного разговора мне стало ясно, что ты намерен идти дорогой, следовать которой я не могу. Я думала об этом всю ночь. Как твой друг и врач я хочу помочь тебе. Хочу поддержать тебя. Но не могу. И не могу смотреть, как ты катишься вниз. Тем более оставаясь одной из причин твоего падения. До какой степени наше коллективное подсознание влияет на нашу связь с этими мирами? И дело не в том, что я не хочу, чтобы ты вернулся к жене. У меня нет никаких других желаний. Но мы вместе уже несколько недель. В такой ситуации трудно не привязаться к человеку, особенно в наших обстоятельствах, когда ты – единственное, что у меня есть.

Я прочитала вчера твои блокноты – думала, что ты меня бросил. Милый, ты упускаешь из виду главное. Ты детально описываешь свой Чикаго, но ни словом не упоминаешь свои чувства.

Оставляю тебе рюкзак, половину ампул и половину денег (целых 161 доллар с мелочью). Где остановлюсь, пока еще не знаю. Интересно, страшновато, но и волнительно. Одна половинка меня хочет остаться, но ты сам должен решить, какую дверь откроешь следующей. Это же относится и ко мне.

Желаю тебе счастья. Береги себя.

ОСТАЛОСЬ КАПСУЛ: 7

Я один на один с коридором и всем его ужасом.

Никогда еще мне не было так одиноко.

В этом мире нет Дэниелы.

И Чикаго без нее не тот.

Мне все в нем ненавистно.

Небо не того цвета.

Знакомые здания выглядят подделкой.

Даже воздух отдает ложью.

Потому что это не мой город.

Он – наш.

ОСТАЛОСЬ КАПСУЛ: 6

Выхожу из игры.

Всю ночь брожу в одиночестве по улицам.

Ошеломленный.

Испуганный.

Жду, пока организм очистится от препарата.

Заправляюсь в ночной столовке и на рассвете возвращаюсь в Саут-сайд.

По пути к заброшенной подстанции попадаюсь на глаза трем подросткам. Они на другой стороне улицы, но в ранний час улицы пустынны и хорошо просматриваются.

Меня окликают.

Пробуют зацепить, подзуживают, оскорбляют.

Я не обращаю внимания.

Прибавляю шагу.

И понимаю, что неприятностей не избежать. Они переходят через дорогу и идут в моем направлении.

Бежать? Но они моложе и, конечно, быстрее. Да и силы еще могут пригодиться. Во рту пересыхает. Организм включает механизм «бей или беги» и получает заряд адреналина.

Они догоняют меня на краю квартала, где начинаются дома строчечной застройки и железнодорожное депо.

Никого больше в этот ранний час на улице нет.

На помощь рассчитывать не приходится.

Парни даже моложе, чем мне поначалу показалось, и идущий от них солодовый дух напоминает резкий запах дешевого одеколона. Судя по горящим глазам, они отрывались всю ночь, возможно, именно в поиске такого вот шанса дать выход накопившейся энергии.

Бить начинают сразу по-настоящему.

Молча, без лишнего трепа.

А я слишком устал, чтобы отбиваться.

Еще не поняв толком, что и как, я уже лежу на тротуаре и огребаю по полной: меня бьют ногами без разбору – в живот, в спину, в лицо…

В какой-то момент я отрубаюсь, а придя в себя, чувствую, как они шарят по карманам, ищут, наверное, бумажник, которого у меня нет.

В конце концов они вырывают рюкзак и со смехом убегают.

* * *

Лежу долго. Слушаю. Машин все больше. День светлеет.

Мимо, не останавливаясь, проходят люди.

При каждом вдохе между ребрами как будто вгоняют острый клин. Левый глаз заплыл.

Через какое-то время пытаюсь сесть.

Черт.

Капсулы.

Вцепившись в проволочный забор, подтягиваюсь и поднимаюсь на ноги.

Только не ампулы.

Господи, пожалуйста!

Сую руку под рубашку, нащупываю кусок изоленты на боку.

Морщась, отрываю ее от кожи. Больно.

Но сейчас все больно.

Ампулы на месте.

Три раздавлены.

Три целы.

* * *

Кое-как добредаю до куба, вваливаюсь и закрываюсь изнутри.

Денег нет.

Блокнотов нет.

Шприцев и иголок нет.

Нет ничего, кроме избитого тела и последних трех шансов исправить ситуацию.

ОСТАЛОСЬ КАПСУЛ: 2

Первую половину дня клянчу денег на углу Саут-сайд, чтобы наскрести на билет и доехать на поезде до города.

Вторую половину провожу в четырех кварталах от дома. Сижу на тротуаре за картонкой с надписью: «Бездомный. В отчаянном положении. Благодарен за любую помощь».

Состояние моей избитой физиономии большого сочувствия не вызывает, потому что к закату в моем распоряжении оказывается всего лишь двадцать восемь долларов и пятнадцать центов.

Хочется есть. Хочется пить. И все болит и ноет.

Нахожу забегаловку, достаточно дерьмовую, чтобы принять такого, как я. Плачу за еду. И тут меня накрывает.

Пойти некуда.

Заплатить за комнату в мотеле нечем.

На улице холодно и дождливо.

Я иду к своему дому. Обхожу квартал, пытаясь вспомнить место, где можно было бы спокойно, подальше от посторонних глаз, поспать.

Такой укромный закоулок есть между моим и соседским гаражом, возле мусорного ящика. Забираюсь туда, прихватив сплющенный картонный ящик. Прислоняю его к стене гаража.

Лежу, слушаю, как дождь стучит по картонной «крыше», надеюсь, что мое убежище простоит до утра.