За всю жизнь мне довелось стрелять два или три раза, еще в средней школе в Айове. И даже тогда пальба по пустым канистрам на ферме лучшего друга не вызвала у меня такого же восторга, как у других мальчишек. Нет, она меня испугала. Целясь в мишень из тяжелого пистолета, я не мог отделаться от мысли, что держу в руке смерть.

Магазин называется «Филд энд глов», и в этот поздний час я один из трех покупателей.

Прохожу мимо полок с ветровками и стены с кроссовками и направляюсь к прилавку в глубине зала.

Над коробками с патронами висят ружья, под стеклом на прилавке отливают металлическим блеском пистолеты и револьверы.

Черные.

Хромированные.

С барабанами.

Без барабанов.

Такие, которые вполне могли бы носить бдительные копы в боевиках 1970-х годов.

Ко мне подходит женщина в черной футболке и линялых джинсах. Рыжеволосая, курчавая, она вызывает отчетливую ассоциацию с Энни Оукли. Ее покрытую веснушками правую руку обвивает надпись такого содержания: «…право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».

– Могу чем-то помочь? – спрашивает она.

– Да. Ищу пистолет или револьвер, но, сказать по правде, я ничего о них не знаю.

– Зачем вам оружие?

– Для домашней защиты.

Продавщица достает из кармана связку ключей и отпирает шкафчик. Я стою и смотрю, как она просовывает руку под стекло и достает черный пистолет.

– Это «Глок – двадцать три». Калибр сорок. Сделан в Австрии. Солидная игрушка. Если хотите что-то поменьше, для скрытого ношения – при наличии соответствующего разрешения, – могу предложить компактный вариант.

– Он остановит злоумышленника?

– Еще как! Свалит любого, да так, что тот уже не поднимется.

Продавщица оттягивает затвор, проверяет, нет ли внутри патрона, задвигает затвор на место и выбрасывает магазин.

– И сколько у него патронов? – спрашиваю я.

– Тринадцать.

Женщина протягивает мне пистолет.

Что с ним делать, я представляю плохо. Прицелиться? Взвесить на ладони? Я неловко держу его в руке и, хотя он не заряжен, ощущаю такое же, что и тогда, на ферме друга, тревожное беспокойство.

На ценнике, свисающем со спусковой скобы, стоят цифры: 599.99.

Мне надо просчитать свое финансовое положение. Можно пойти в банк и проверить сберегательный счет Чарли. В последний раз, когда я туда заглядывал, там лежало около четырех тысяч долларов. У Чарли доступа к этому счету нет. Ни у кого нет. Если снять пару тысяч, их, скорее всего, никто не хватится. По крайней мере, сразу не хватится. Вот только прежде надо как-то добраться до своих водительских прав.

– Что думаете? – спрашивает продавщица.

– Да. В смысле, внушительная штука.

– Могу показать кое-что еще. Если склоняетесь к револьверу, есть чудненький «Смит-и-Вессон – триста пятьдесят семь».

– Нет, этот меня вполне устраивает. Просто надо наскрести деньжат. Что подразумевает проверка?

– У вас есть УВОО?

– А что это такое?

– Идентификационная карточка владельца огнестрельного оружия, выпущенная полицией штата Иллинойс. Можете подать заявление, и вам ее выдадут.

– И сколько времени это займет?

Женщина не отвечает. Только смотрит на меня как-то странно, а потом протягивает руку, забирает «Глок» и возвращает его в ящик под стеклом.

– Я что-то не то сказал? – спрашиваю я.

– Вы ведь Джейсон, верно?

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я вот стою тут и думаю, не рехнулась ли совсем. Так вы не знаете, как меня зовут?

– Нет.

– Послушайте, по-моему, вы пытаетесь меня запутать, и это не…

– Я никогда раньше с вами не разговаривал. И в этом магазине не был по меньшей мере года четыре.

Продавщица запирает ящик и кладет ключ в карман.

– Думаю, Джейсон, вам лучше уйти.

– Не понимаю…

– Если это не какая-то игра, то вы головой повредились или Альцгеймером обзавелись, а может, просто спятили.

– О чем вы говорите?

– Вы действительно не знаете?

– Нет.

Женщина наклоняется и кладет локти на прилавок.

– Вы приходили сюда два дня назад. Сказали, что хотите купить оружие. Я показала вам этот самый «Глок». Вы сказали, что оружие нужно для защиты дома.

Что это значит? Зачем Джейсону-2 оружие? На всякий случай или он действительно ждет меня?

– Вы продали мне пистолет?

– Нет. У вас не было идентификационной карточки. Вы сказали, что вам нужно собрать деньжат. По-моему, у вас и водительских прав нет.

По спине у меня пробегает холодок. Колени как ватные.

– И тот случай, два дня назад, – не единственный. Не знаю почему, но вы произвели на меня какое-то странное впечатление, и позавчера я спросила у Гэри, другого нашего продавца, не видел ли он вас раньше. Так вот, видел. Три раза за последнюю неделю. И вот, пожалуйста, сегодня вы снова здесь.

Я приваливаюсь к прилавку.

– Значит, так, Джейсон, – продолжает продавщица. – Видеть вас в этом магазине я больше не хочу. Даже если бандаж понадобится, сюда не приходите. Нарисуетесь – позвоню в полицию. Понимаете, что я вам говорю?

Она испугана, но настроена решительно, и я бы не хотел встретиться с ней в темном переулке, где она сочла бы меня за потенциального обидчика.

– Понимаю, – киваю я.

– А теперь убирайтесь из моего магазина.

* * *

Выхожу в метель. Снежинки бьют в лицо, голова идет кругом.

Оглядываюсь, вижу приближающееся такси и поднимаю руку. Машина сворачивает к тротуару и останавливается. Открываю заднюю дверцу, забираюсь внутрь.

– Куда? – спрашивает водитель.

Куда?..

Это вопрос.

– В отель, пожалуйста, – отвечаю я.

– Который?

– Не знаю. Что-нибудь поближе, в пределах десяти кварталов. Что-нибудь дешевое. Вы не могли бы выбрать сами?

Шофер оборачивается и смотрит на меня через плексигласовую перегородку.

– Хотите, чтобы я решил сам?

– Да.

В какой-то момент мне кажется, что он не согласится. Может, просьба слишком странная? Неужели высадит? Но нет, таксист запускает счетчик и отваливает от тротуара.

* * *

Я смотрю в окно. Тут и там свет фар, огни, фонари и снег, снег…