– Держите его, – сквозь звон в ушах расслышал я голос Менгеле, его рука со скальпелем потянулась к моей голове.

– Получи, сволочь! – раздался вдруг окрик, рука со скальпелем дрогнула, белый рукав обрызгало кровью.

Не понимая, что происходит, я поднял голову, верхнюю часть Менгеле раздробило, бездыханный труп ещё какое-то время пребывал в неподвижном состоянии, потом, разваливаясь на части, рухнул на бетонный пол прачечно й.

Сделав над собой усилие, я повернул голову, Линда, вооружённая нейтронным излучателем, поливала всех лиловыми импульсами. Первой мыслью почему-то было, где она смогла раздобыть столь мощное и дорогое оружие. Впрочем, в тюрьме, если позволяют средства, можно купить хоть танк, а средства у Линды были. Но как она всё узнала?

Ответов на свои вопросы я не нашёл, да и не было в этом никакой необходимости, тем более что происходящее завораживало своей неестественностью: вертухаи-фаряне и наёмники Чернятински трескались пачками, поднялась паника, вопли, мат, крики боли, выстрелы – всё смешалось в один страшный гвалт.

В какой-то момент я даже поверил, что Линда перебьёт всех, и я избегу страшной участи. Но за спиной девушки, словно выросший из-под земли, возник Кривс, в его руказх блеснул железный прут. Один взмах, и Линда, словно подкошенная рухнула на пол, придавив собой нейтрализатор.

Тем наёмникам, что держали меня, как и Менгеле не повезло, их раздробило зарядом, поэтому я смог подняться и броситься к девушке.

– Линда, что с тобой? – я тронул её за плечо, но она не шелохнулась.

– Как мило! – прозвучал за спиной ненавистный голос. – Кажется, дружок не равнодушен к тюремному фельдшеру. Что ж, в таком случае, было бы неуместно вас разлучать, её мы тоже поместим в плеер. А впрочем, – негодяй воздел вверх палец, – у меня есть идея получше. – Мерзавец повернулся к оставшимся в живых наёмникам. – Выколоть ей глаза!

Меня, матерящегося и беснующегося оттащили в сторону, какой-то негодяй из наёмников с заточкой в руках двинулся к распластанной на полу Линде. Красная пелена упала глаза, сверкнул золотом бык, промелькнула змея, в воображении возникла прачечная, в центре Линда, поодаль Чернятински, рядом наёмники и вертухаи.

Но всё моё внимание сосредоточилось не на них, а на той сволочи, что решил ослепить Линду. Больше всего на свете мне хотелось испепелить его, в следующую секунду из моего рта вырвался сноп пламени. Гадёныша с заточкой мгновенно охватил огонь, он, высоко вереща и бестолково махая руками, принялся метаться по прачечной.

Один за другим вспыхивали охранники, наёмники, запылал Сибл, но Чернятински так ловко удавалось скрываться за спинами наёмников, целыми или горящими, что не удавалось его настичь. Но, наконец, я загнал его в угол, сгенерировал столько огня, сколько смог и едва им не поперхнулся. Затылок взорвался от боли, в глазах рассыпались искры.

Сознание возвращалось медленно, сначала я услышал голоса, в следующую минуту меня окатили водой. Открыв глаза, я рассмотрел ботинки.

– Что, очухался? – меня взяли за волосы и приподняли голову, от ноющей боли в затылке мутило. – Скажу честно, – продолжал Чернятински, – ты меня удивил, хотя это непросто. Скажи, как ты это делаешь?

– Пошёл ты! – просипел я сквозь зубы, от пощёчины моя голова дёрнулась, в глазах опять потемнело.

– Я слышал эту историю, – послышался высокий, с надрывом, голос Кривса, – только не знаю, где тут правда, а где тюремные байки.

– Ну-ка, ну-ка! – проговорил Чернятински, на время потеряв ко мне интерес.

– Якобы он, – новоиспечённый начальник лагеря кивнул на меня, – в карцере нажал на какую-то стену, и у него выскочил рог.

– Очень интересно, – хмыкнул Чернятински, – а подробнее?

– Это всё, – Кривс развел руки, – во всяком случае, мне больше ничего неизвестно.

– Занятно, – задумчиво промычал мерзавец, подошёл ко мне, присел на корточки. – Вросший артефакт, дающий могущество. Очень занятно. Хотя, – его физиономию скривила скептическая ухмылка, – один удар по затылку, и могущество кончилось. Ведь так, Кривс?

В ответ Кривс кивнул, пнув железный прут ногой. Скрежет железа по бетону отозвался новым приступом головной боли, вот оно что, вот почему я не успел поджарить всех ублюдков. Подлый удар сзади, как и в случае с Линдой, не дал свершиться возмездию. Мерзавец Кривс, похоже, хорошо знал своё дело. Во всяком случае, и меня, и Линду ему удалось застать врасплох.

Но как же мой рог, вернее, способности, им дарованные? Выходит, они оказались беззащитными перед какой-то ржавой железкой? Эта мысль окончательно вывела из равновесия. А я-то думал, что могу творить чудеса, наивный болван.

– И как это всё, я имею ввиду там, в карцере, было, расскажи. – ЧернЯтински похлопал меня по спине. – Если расскажешь, обещаю её, – он кивнул в сторону лежащей на полу Линды, – не трогать.

– Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому, – процедил я.

Чернятински вперил в меня испепеляющий взгляд, я думал снова ударит, но в последний момент он передумал.

– Ладно, как знаешь, – вздохнул он и, повернувшись к Кривсу, выкрикнул: – Ослепи её!

Кривс дёрнулся, как от пощёчины, и вынул из кармана складной нож.

– Сволочь, – прошептал кто-то, я думал Дрон, но тот по-прежнему не шевелился, мощная доза транквилизатора парализовала мардака надолго. Тут я заметил, как ноги Линды дёрнулись, шевельнулась её рука. – Негодяй, – еле слышно повторила она, но Кривса это не остановило, он, вперив в неё немигающий фасеточный взгляд, медленно ступал, поигрывая ножом.

Неожиданно из угла, скрытого темнотой, к Кривсу метнулась фигура, выбив нож, она принялась душить начальника лагеря.

– Сдохни, тварь! – приговаривал Квинкер, верша справедливый суд. В какой-то момент пеналец ослабил хватку, этим воспользовался Кривс. Он выхватил их кармана плазмошокер и нажал кнопку. Квинкер рухнул, словно подкошенный и затих.

Поступок бывшего таксиста хоть и не дал результата, стал для меня сигналом. Не помня себя, я кинулся к Чернятински, мне оставалось всего пару шагов, как этот негодяй выхватил револьвер и выстрелил. Жгучая боль обожгла плечо, невидимая сила подбросила меня над землёй, и я с силой рухнул на каменный пол.

На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, то увидел ненавистное лицо своего врага. Чернятински, склонившись надо мной, ухмылялся.

– Хоть и не пробовал ни разу, думаю как-нибудь с этим управлюсь, – он позвенел страшными инструментами, оставшимися от Менгеле, – только вначале хочу, чтоб ты посмотрел на это, – и он приподнял мою голову.

Сквозь мутную пелену я заметил неподвижно лежащего Квинкера и Кривса, склонившегося над Линдой. Девушка изо всех сил упиралась в него руками, но острое лезвие ножа было уже в считанных сантиметрах от её глаз. Чернятински расхохотался дьявольским смехом, в этот момент всё изменилось.