– Здесь есть источник с проточной водой? Идем к нему, и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

Серебряный медальон она начистила мелким песком так, что он заблестел как новый, а потом долго держала его под струей родниковой воды, бегущей из мраморного фонтана, надеясь смыть даже воспоминания о том, что когда-то вещь, принадлежащая ее матери, прикасалась к телу пустынника. Мелья помогала подруге: отмыла цепочку и кое-как соединила порванные звенья, а потом беззвучно произнесла молитву Великой Богине и коснулась медальона губами, возвращая ему чистоту и благословение Тривии.

– Спасибо тебе. – Солан надела его на шею и прижала к груди. – До сих пор не верится… Если бы моя мать была жива, она ни за что не допустила бы подобного соглашения.

Герика кивнула. Некоторое время девушки молча сидели рядом на мраморном бортике фонтана, слушая умиротворяющее журчание. Затем мелья взяла дощечку и принялась писать.

«Царь Искандер мыслит верно, но мне почему-то кажется, что мы все еще далеки от истины»

– Ты права. – Солан задумчиво посмотрела на медальон. – Кое-что вызывает сомнения. Владыка шатров не мог в одиночку стоять за всем этим: чтобы придумать подобный план, нужно хорошо знать моего отца и историю нашей семьи. Да и служанки не сумели бы тайком пробраться на мужскую половину, в покои государя, и выкрасть вещицу, которую тот оберегал, словно бесценное сокровище. Даже я не знала, где именно он хранил ее. А если все это дело рук моего отца, то мне не понятно другое: очень скоро правителям других государств стало бы известно об этом браке, и на предстоящем осеннем консулате государю Ангусу пришлось бы объясняться перед ними. В любом случае, это был бы серьезный удар по его репутации, чего отец ни за что бы не допустил.

Герика пожала плечами и нацарапала на дощечке:

«А если его вынудили поступить так? Обманом, угрозами, шантажом?»

Царевна долго молчала, глядя куда-то вдаль, затем произнесла:

– Я смогу узнать правду, только поговорив с отцом. А для этого мне нужно встретиться с ним.

«Из Кадокии не было вестей?» – спросила мелья.

Солан покачала головой и зачерпнула ладонью воды из фонтана. Герике показалось, что взгляд у нее какой-то рассеянный, а на губах то и дело появляется легкая полуулыбка, словно мысли царевны находятся далеко отсюда и связаны с чем-то волнительным и приятным. Наверное, с предстоящим ужином: праздники и пиры были единственными событиями, где женщины, появившись на мужской половине, могли блеснуть новыми украшениями, платьями и прическами, чтобы произвести впечатление на представителей противоположного пола. Некоторым даже удавалось принять участие в застольных беседах – разумеется, если это им позволял отец или супруг. Многие из мужчин были уверены, что женщины просто не способны изречь что-либо, достойное внимания, и потому предпочитали общению с ними любование издалека.

Сегодня им и любоваться будет особо нечем: у нас нет ни драгоценностей, ни красивых нарядов, и, судя по тому, как выглядит жена Калигара, здесь нет мастериц, умеющих красиво укладывать волосы. Что ж, как говорил мой отец, скромность и хорошие манеры – самые лучшие украшения, и этого будет достаточно.

Рядом послышались шаги, и девушки разом обернулись. К ним с непроницаемым лицом, но несколько неуверенной походкой приближался Рагнар Кромхарт.

Великая Тривия, тебе-то что здесь нужно?!

Герика тут же отвернулась. Солан сделала вид, что ничуть не удивлена и не расстроена тем, что им помешали, и вежливо улыбнулась:

– Вождь?

– Царевна, – слегка склонил голову северянин. И кашлянул, словно скрывая не свойственное ему прежде смущение: – Я хотел бы поговорить со своей будущей женой. Наедине.

– А как же вы… – начала было Солан, но встретилась взглядом с Рагнаром и замолчала. Герика взглянула на нее умоляюще, но девушка только неловко пожала плечами.

– Нужно подготовиться к ужину, – сказала она, старательно пряча глаза. – Я… я пойду попрошу, чтобы нам нагрели воды.

Рагнар дождался, когда царевна уйдет, и сел на ее место рядом с Герикой. Мелья, старательно изобразив возмущение, отодвинулась, хотя, стоило ей вдохнуть знакомый запах диких трав, уже без примеси дыма и конского пота, все внутри нее воспротивилось этому движению. Она украдкой взглянула на северянина: на его чистое, гладко выбритое лицо, чуть вьющиеся золотистые волосы, сильные, загорелые руки, покрытые белыми отметинами шрамов, на широкую ладонь, которую он подставил под струю воды, – и с трудом отвела взгляд. Тело предавало ее: дыхание девушки участилось, ноздри затрепетали, щекам стало горячо.

Всесильные боги, только бы он ничего не заметил!

Рагнар не заметил. Он смотрел на бегущую воду и мучительно подыскивал тему для разговора.

Проявить смелость, сделать первый шаг и открыться… Может, проще сбросить клятую тунику и взять жрицу прямо здесь? Сразу и сблизимся, и многое друг о друге узнаем… Нет, нельзя. Калигар сказал, надо сначала поговорить, а он умный мужик, хоть и женат на страшной бабе. Но если бы мелья смотрела на меня с такой же любовью, мне было бы все равно, насколько красиво ее лицо.

– Знаешь, – наконец решился он, – сперва я был рад, что ты не болтлива, потому что женщины своей трескотней утомляют мужчин, особенно когда им хочется отдохнуть или подумать о чем-то важном. Но теперь я жалею о том, что никогда не услышу твой голос. – Северянин взглянул на девушку. – Это правда.

Герика с нескрываемым удивлением посмотрела на него, а Рагнар постучал пальцем по висящей у нее на поясе дощечке для письма:

– Со временем я выучу ваши руны и смогу читать написанное тобой. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – У тебя есть семья? Мать, отец?

Девушка кивнула, опустила голову и несколько мгновений сидела, прикусив губу, словно решая, стоит ли продолжать разговор. Затем снова взглянула на Рагнара, показала на него пальцем и вопросительно приподняла бровь.

– Мой отец ушел в ледяные чертоги Крома, а мать последовала за ним, – правильно угадав ее вопрос, проговорил северянин. – Но у меня есть младшие братья, еще не ставшие мужчинами, и несколько сестер. А у тебя есть сестры? Нет? Ты единственный ребенок своих родителей?

Герика снова кивнула, и выражение ее лица стало грустным. Если бы только у нее был брат… не важно, старший или младший, тогда многое в ее судьбе могло бы пойти по-другому. Но единственные роды ее матери были настолько тяжелыми, что больше зачать она не смогла.

– Думаешь, твоя семья не примет меня? – спросил Рагнар. И нахмурился, когда мелья подтвердила его догадку. – Только потому, что я северянин? А чем люди Севера хуже южан? Дети Крома сильные, выносливые, храбрые и никогда не нарушают своих обещаний. Да, мы не умеем строить дома из камня, но в наших шатрах из дерева и звериных шкур тепло и уютно даже в самый сильный мороз. Мы строим их так. – Он подхватил лежащую возле фонтана ветку, ободрал с нее листья и принялся рисовать на земле какие-то округлые сооружения, похожие на клетки для певчих птиц. – А потом обтягиваем их шкурами, ясно? А вот здесь, в центре – очаг. А над ним наверху – дыра, чтобы уходил дым. Даже если идет сильный снег, он все равно не попадает в жилище, потому что мгновенно тает в струе горячего воздуха…