– Дитя мое, – слегка поколебавшись, проговорила Лара, – если я и правда могу чем-то помочь… – Любопытство пересилило, и она сдалась: – Хорошо, мелья Герика, как пожелаете. Я клянусь перед ликом Богини, что никто, даже мой возлюбленный муж, не узнает о нашем разговоре, и пусть Тривия справедливо покарает меня, если я посмею нарушить клятву… Что же я могу сделать для вас, госпожа?

Герика удовлетворенно кивнула, полностью очистила дощечку и вновь принялась писать.

«Я не немая, как думают многие. Послезавтра, когда взойдет луна, закончится срок моего послушания, и я смогу говорить».

– О, боги… – пробормотала изумленная женщина.

«И мне нужно как можно быстрее отправить два очень важных письма, о чем никто во дворце, кроме вас, не должен узнать».

Этой ночью Герике снова не удалось выспаться, и когда за окнами посветлело, усталость взяла свое: девушка едва добрела до своей постели, опустилась на нее, совершенно обессиленная, и мгновенно провалилась в глубокий сон. Ни Солан, ни Зелия, пришедшие попрощаться с ней, не смогли ее разбудить.

– Взгляни, у нее пальцы в чернилах. Неужели она писала всю ночь? – расстроенно прошептала царевна. – Я многое собиралась ей сказать… Не знаю, когда мы встретимся в следующий раз, да и увидимся ли вообще.

– Я тоже хотела узнать, что передать атемис Сефире. Возможно, мелья составила письмо для нее. – Зелия внимательно осмотрела покои, но ничего не нашла. – Странно… И что я скажу Верховной жрице, когда вернусь? Что оставила Герику в Баасе, в плену у северянина, который вознамерился взять ее в жены против воли?

– Вчера она и вождь говорили о чем-то наедине, и Герика впервые не рассказала, о чем, – призналась Солан. – Мне кажется, Зелия, здесь все не так просто, но у нас уже нет времени что-либо выяснять. Расскажи атемис правду, и она решит, как поступить. Сефира лучше всех знает мелью, у нее есть связи, и она наверняка сможет ей помочь.

Воительница пожала плечами: а что еще делать, выбора нет. Царевна наклонилась и поцеловала спящую подругу в лоб:

– До свидания, Герика. Очень надеюсь, что мы расстаемся не навсегда. Я напишу тебе сразу, как вернусь домой и поговорю с отцом. Не беспокойся за меня. И да устелет Богиня твой путь лепестками цветов…

Они вышли из покоев мельи и спустились во двор, где их уже ждала Тайлин. Девушке было приказано проверить, хорошо ли поседланы лошади, и прикрепить к своей мешок с провизией и вещами. Лицо юной жрицы сияло от радости: вождь северян взял с собой двух воинов, одним из которых оказался Арне, и юноша, заметив ее, приветливо махнул рукой. Воистину, по воле Великой Тривии, все складывалось весьма удачно.

Солан увидела, как баасийские стражи вывели из дворца Йелло, помогли ему забраться на коня и пристегнули его связанные спереди руки к седлу. На губах пустынника застыла презрительная ухмылка. Когда царевна проехала мимо, он скользнул по ней взглядом и отвернулся, но ухмыляться не перестал.

Едва первые лучи солнца позолотили небо над холмами, десять всадников покинули столицу и направились на северо-запад. Ехали быстро, чередуя рысь и галоп, практически без остановок, по короткой дороге, которой обычно пользовались спешащие с донесениями или новостями курьеры. Большую часть пути предстояло проделать до наступления ночи, потому что в темноте пробираться по узкой тропе между холмами было опасно, к тому же людям и лошадям требовался отдых.

Первую большую остановку сделали незадолго до полудня: по дороге им встретился широкий ручей с прозрачной водой, и Искандер приказал напоить коней и наполнить фляги. Солан с непередаваемым наслаждением спрыгнула на землю и немного прошлась – у нее болела спина и ноги, в голове гудело от жары и постоянной скачки, но она понимала, что по-другому нельзя. Опаздывать на подобного рода встречи было дурным тоном; к тому же оскорбленный государь, видя, что испытывают его терпение, мог и передумать. Солан хорошо знала вспыльчивый характер своего отца. Интересно, как он накажет ее за самовольный отъезд из столицы? Хотя страшнее, чем брак с четвертым сыном Владыки шатров, вряд ли удастся что-то придумать.

Ей хотелось сесть на коня, ускакать прочь, затеряться среди зеленых холмов, перестать быть царевной и стать никем… свободной странницей, над которой не властна чужая воля. Но она понимала, что мечта эта глупая и несбыточная: чтобы выжить в этом мире одной, нужно быть такой же, как Зелия: умной, сильной, ловкой, способной постоять за себя. Нужно быть воином, а не девчонкой…

Или странствовать с тем, кто сможет тебя защитить.

Солан посмотрела на Искандера, стоящего рядом с вождем северян. Безумная мысль промелькнула в ее голове: вот бы отправиться куда-нибудь с ним вдвоем… куда угодно, хоть на далекий, пугающий Север. Впрочем, если взять с собой Рагнара, будет не так страшно. А если он уговорит Герику пойти с ним, для них четверых откроются все дороги и все миры, полные новых знаний, приключений, опасностей и побед. И любви. Настоящей, без принуждения или выгоды…

Теплая, щекочущая волна прокатилась где-то внутри, и Солан вздрогнула. Эхом в памяти пронеслись слова, сказанные однажды Сефирой: «Есть души, которые неразрывно связаны… и где бы им ни суждено было родиться, они находят друг друга, узнают и понимают, что встретились снова, чтобы прожить рядом еще одну жизнь. Это любовь, которая не прекращается даже со смертью. Это родство, ближе которого не бывает…»

Это дружба, вернее и крепче которой нет.

Словно что-то почувствовав, вождь и царь повернули головы и посмотрели на нее. Взгляд северянина был изучающим. В глазах танарийца плескалась холодная синева.

– Наберите себе воды, царевна, – немного устало проговорил он. – Мы скоро продолжим путь.

Солан, слегка пошатываясь, направилась к ручью. Пора бы уже избавиться от бесплодных мечтаний о вечной любви. И о человеке, который нашел ее, но не вспомнил и не узнал.

Второй раз они снова остановились возле воды – небольшого зарастающего озера, но уже тогда, когда стемнело. Солан не слезла – свалилась на руки Зелии, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Несмотря на то, что седло было достаточно мягким и удобным, девушке казалось, что ее седалище превратилось в сплошную кровавую мозоль. В горле пересохло, в желудке урчало от голода, но она настолько устала, что ей больше хотелось спать, чем пить или есть. Едва дождавшись, когда Зелия и Тайлин поставят палатку, Солан забралась внутрь и со стоном растянулась на одеялах. Старшая из воительниц все же заставила ее выпить воды и съесть немного сушеных фруктов, после чего девушка снова легла и мгновенно уснула.

Оставшуюся еду жрицы разделили на двоих.

– Трудный был день. – Тайлин запустила руку за ворот туники. – Я вся вспотела. Пойду быстро окунусь – и назад.

Зелия хотела что-то сказать, но сдержалась и молча кивнула. Мысленно воссылая хвалу Великой Богине, юная жрица выскользнула из палатки и побежала к озеру.