Этот, который в пиджаке, кивком головы отправил конвоира на выход, а сам уселся за стол. Не просто уселся, а так, как будто бы он здесь: царь, бог, император и товарищ Берия в одном флаконе. Короче, вальяжно уселся. Вот! Как это возможно проделать, на самом простом стуле, пусть и со спинкой, мне не понять, но что есть, то есть. Удивил короче. Потом мы несколько минут смотрели друг на друга.

Молчание прервал товарищ Молчанов Виктор Степанович, который представился следователем по особо важным делам Калужского отдела МГБ РСФСР. Ничего нового эта информация мне не дала. До сих пор не понимаю при чём здесь МГБ. Но хрен с ним пусть будет.

Дальше было скучно. Нет, с самого начала, даже интересно, но потом как-то обыденно. Мне напомнили, что за дачу ложных показаний я понесу заслуженное наказание. Поставил подпись, что ничего не имею против. Анкетные данные и краткая биография, после недельного ежедневного повторения, была мной рассказана без запинки. А вот потом меня взбодрили и удивили. Оказывается, почти все задержанные, даже избитый плотник, ни в чём меня не обвиняют. И даже хуже. Они берут всю вину на себя. Шок — это наше все! Секунд на пятнадцать я ушёл в нирвану, пытаясь осмыслить всё сказанное. Из этого состояния меня вывел вопрос, заданный резко и громко:

— Ты нахрена плотнику морду разбил!

— А зачем он топором машет, не по делу, — автоматически ответил я, всё ещё мысленно обдумывая неожиданную новость, о моей невиновности, — сказал бы спокойно, а не за грудки хватал, ничего бы не было.

— То есть, ты согласен, что умышленно нанёс телесные повреждения квалифицированному специалисту, — с нажимом и ехидцей, сказал следователь, — чем вывел его из строя, на неопределённый срок.

Вот тут-то меня наконец отпустило. Я начал соображать в правильном направлении. Лишние мысли сами собой отсеялись и я начал понимать что от меня требуют. Если задают такие вопросы, то надо же что-то предпринимать? По крайней мере так, как я это понимаю. Хотя, какой из меня специалист по праву? Так, верхушек в своё время нахватался, вот и весь мой опыт. Но, думаю, что ничего страшного не будет. Память Вилора вообще ничем не могла помочь. Не его это тема. Ему бы саблю в руку и горн пионерский в зубы, да и вперёд, на защиту социалистической собственности — вот это его. А так…

— Ваше счастье товарищ Тихий, что плотник Кудрин Павел Афанасьевич, — спокойно и, как-то даже по домашнему, что ли, произнёс следователь Молчанов, — на данный момент, сам обвиняется в халатности и находится под следствием.

— Так и я вам про что говорю, — я поспешил вставить, свои пять копеек, в этот разговор, — его рабочий инструмент должен быть на рабочем месте. Нафига он с ним бегает по всей стройплощадке? Халатность — однозначно! Надо собрать производственное совещание и обсудить поведение этого товарища.

Я наверное, чем-то обидел этого человека. Может, что-то сказал не то, а может, что совсем неудивительно, произнёс какое-то слово, как-то неправильно. Короче, минут двадцать я слушал лекцию. Очень развёрнутую лекцию. Тема и основные пункты с подпунктами были разнообразны и охватывали множество различных вариантов, моей дальнейшей жизни. От спокойной учёбы и работы на стройке, до строительства подземного туннеля на остров Сахалин, в качестве осужденного. В конце концов, мне предложили подумать о том, что именно я хочу. Но, не более минуты.

Товарищ Молчанов, наверное, думал, что он самый умный. И ему удастся ввести меня в заблуждение. А вот ни фига. То, что он никакой не следователь, я понял почти сразу. Как говорил товарищ Бендер: «…напечатать советский паспорт — это такой пустяк, что об этом смешно говорить…», а уж такое удостоверение, вообще раз плюнуть. Поэтому… я согласился на строительство туннеля. Правда перед этим уточнил, о возможности замены принудительного на вольнонаёмный труд. Мне очень интересно поучаствовать в таком грандиозном проекте. Прямо-таки рвусь всеми фибрами своей души. Это же эпическое сооружение. Так прямо и сказал. Потом подумал немного и добавил, что — как настоящий комсомолец не могу пройти мимо и просто должен поучаствовать в этом деле.

Как же я был не прав! Но, что тут говорить — сам напросился. Новая лекция была недолгой, но информация была не менее интереснее. Оказывается, чтобы поучаствовать в этой стройке, надо быть не просто комсомольцем, а напрочь упёртым молодым специалистом со стальными яйцами. И вообще, эту честь надо ещё заслужить. Потому что товарищ Сталин, абы кого, на такие важные объекты, так просто не берёт. Только настоящие комсомольцы, с чистой биографией и безупречной репутацией, могут попробовать попасть туда. Мне это не грозит. Так как я отказываюсь сотрудничать со следствием. Вот ведь гад! Только что же — предлагал обратное! Бесплатно и с полным пансионом, но на определённый срок. Заключённым то есть.

Я взял минуту, на подумать. Раз уж никто меня не держит, то имею полное право немного размяться. Вот и совместил. Встал со стула и начал ходить по кабинету. Размышлять и решать, что делать, мне удобнее на ходу. Виктор Степанович ничего не сказал, хоть и посмотрел с осуждением.

Да-с! Выдался денёк. Врагу не пожелаешь. Это всё потому, что Катерины рядом нету. Привык я к ней и, к тому, что она всегда подсказывает, как правильно поступить в той или иной ситуации. Ладно… прорвёмся!

Неожиданно для нас обеих, в дверь заглянул тот, кто меня сюда конвоировал. Попросил выйти Виктора Степановича без объяснений причины. Я замахал руками, как бы показывая, что спокойно посижу на месте и он может идти. Хмыкнув, следователь встал и собрав бумаги со стола в папку, вышел из комнаты.

— Ты пока побудь здесь, подумай о том, что я говорил, — сказал товарищ Молчанов, выходя из прорабской.

О чём мне здесь думать? Конкретно, никаких претензий ко мне нет, а значит можно собираться и уходить. Если насчёт, ещё чего, то тут уж извините. Вслух предложение не озвучено, а поэтому — ничего не знаю. К тому же, за всю нашу беседу, я расписался только в том, что осознаю ответственность за дачу ложных показаний. Другие бумаги не подписывал. Да и нечего было. Только сейчас я понял, что Молчанов не вёл протокол. Записал мою биографию и всё. Потом мы только беседовали. Это очень странно.

Подкрался к двери. За ней ничего не было видно. Но, я точно уверен, что прямо за дверью, в коридоре никто не стоит. А это значит, что можно