– Тогда выходи за меня замуж.

Кира широко раскрыла глаза. Она никак не ожидала, что сейчас, в такую минуту, он попросит об этом.

– Я…

– Мы еще молоды, – перебил Маркус. – Но не слишком. Ты переедешь ко мне. Я нашел этот большой дом для тебя. Для нас. Мы будем жить там, а потом, когда ты найдешь лекарство от РМ, заведем детей. Но нам незачем ждать. Мы можем быть вместе уже сейчас.

Кира смотрела на Маркуса, представляя, что он все время рядом с ней: вечером, когда она ложится спать, утром, когда она просыпается, всегда с ней, что бы ни случилось. Именно об этом девушка и мечтала, с тех самых пор, как они с Маркусом в детстве любовались на звезды, сидя на крыше школы.

Но теперь все гораздо сложнее.

Кира медленно покачала головой, так медленно, что сама почти не почувствовала этого жеста: она надеялась, что так Маркус не поймет ее отказа.

– Прости. Но это невозможно.

Ни единый мускул не дрогнул в лице Маркуса. Ему почти удалось скрыть свои чувства, однако голос выдал волнение:

– Невозможно сейчас или в принципе?

Кира подумала о новорожденных, о РМ, войне, партиалах, работе в лаборатории и обо всем, что рассказал ей Сэмм. Он заявил, будто вылечить РМ недостаточно. Значит, нужно заключить мир? Возможно ли это? Слишком много вопросов и недоговоренностей, которые мешают увидеть ответ. Кира покачала головой:

– Не сейчас. А там поживем-увидим.

– Ладно, – Маркус кивнул и пожал плечами. – Как скажешь, – слишком легко он принял ее отказ, будто ничего другого и не ожидал.

И это было хуже всего.

Кира успела просмотреть только две трети изображений, которые отсканировал ДОРД, когда картинки начали расплываться перед глазами. Девушка хотела разобраться, как функционирует система феромонов, но понимала, что с РМ это никак не связано. У Киры слипались глаза, она с трудом боролась со сном и, наконец, решила, что пора сделать перерыв на ночь. «Как же не хочется идти домой, – подумала она. – Положить бы здесь матрас, рухнуть на него и заснуть». Ей нужна помощь, чтобы изучить физиологию Сэмма и найти то, что нужно; в одиночку такое количество информации не обработать. Партиал еще не спал (неизвестно, спал ли он вообще), но с тех пор, как Кира вернулась с ужина, не проронил ни слова. Девушка хотела сказать ему что-нибудь, но не знала, что именно.

Ночные охранники выглядели суровее своих дневных сменщиков. Шейлон и его товарищ ушли, вместо них у дверей стояли двое угрюмых, видавших виды солдат. Проходя мимо, Кира замедлила шаг, гадая, собираются ли они «допрашивать» Сэмма, то есть бить, резать, или какие еще гнусные пытки они там придумают. Ей хотелось попросить их не заниматься этим, но что толку? Кире сделалось грустно. Бросив прощальный взгляд на охранников, девушка, понурясь, зашагала прочь по коридору.

На улице Кира остановилась и медленно, всей грудью вдохнула ночной воздух. Потеплело. Кира направилась было в сторону дома, как вдруг в свете луны заметила какое-то движение и замерла, опасаясь самого худшего: мятежники решили напасть на больницу и захватить Сэмма. В темноте послышался голос, похожий на Хару.

– Все хорошо, – в отчаянии произнес он. – Мы почти пришли, не бойся.

Кира быстрым шагом пошла на голос, прислушиваясь, точно ли это Хару. Тень выросла, и стало ясно: это он, а с ним Мэдисон, которая часто дышала и явно превозмогала боль.

У Киры сердце ушло в пятки: она бросилась к друзьям:

– Мэдс!

Подруга заскрипела зубами от боли и сжала руку Хару так, что побелели костяшки. Он медленно, но уверенно вел жену: Кира нагнала их почти на больничной стоянке.

– У нее кровотечение, – быстро пояснил Хару, – и очень сильная боль, раньше такого не было.

Кира оглянулась на больницу, взяла Мэдисон за руку и осторожно повела вперед.

– Не надо было ей сюда идти, – бросила Кира. – Ты должен был ее привезти или прийти за каталкой и вызвать «Неотложку», мы бы сами ее забрали.

– Я не оставлю ее дома одну!

– Ей нельзя было идти сюда пешком, и плевать, что вы живете близко!

– Но… – замялся Хару. – Просто помоги ей!

– Пошли, – скомандовала Кира. – В родильном всегда полный состав, даже ночью. – Они вели Мэдисон в отделение, и Кира молилась всем богам, чтобы те спасли ребенка подруги. Сроки еще не подошли, ребенок родится недоношенным, не сможет дышать и умрет от этого, а не от РМ. Кира и Мэдисон завернули за угол и остановились у родильного отделения, едва не столкнувшись с бежавшей по коридору медсестрой.

– Сэнди! – окликнула Кира, узнав сестру, с которой работала в интернатуре. – Ей нужна помощь!

– Ребенок Барнс умирает! – на бегу крикнула Сэнди. – Пусть подождет!

– Они нам не помогут? – спросил Хару.

– Все заняты, – пояснила Кира. – Пойдем, – она провела их в палату, включила свет и помогла Мэдисон сесть в большое мягкое кресло.

– Ой, опять, – сквозь зубы простонала Мэдисон. – Нет!

Кира указала Хару на тележку с аппаратом в углу.

– Включи УЗИ, – велела она. – В одну из розеток с красными метками, они работают, – Кира наклонилась к Мэдисон и убрала волосы с ее лица. – А теперь расскажи, что с тобой?

– По-моему, у меня начались схватки.

– Еще два месяца, – возразила Кира. – Твоя беременность до сих пор развивалась хорошо, так что вряд ли это схватки.

– Но это не просто спазмы, – Мэдисон застонала, зажмурилась и с такой силой сжала руку Киры, что девушке пришлось прикусить язык, чтобы не закричать. Боль отпустила, и Мэдисон, тяжело дыша, откинулась на спинку кресла.

– Боль ритмичная? – спросила Кира. Мэдисон покачала головой. – Можешь показать, где болит? – Мэдисон указала на живот и бок, и Кира кивнула. – Это, похоже, не матка, а желудок. Сейчас сделаем УЗИ.

– У нее кровь течет, – напомнил Хару. – Разве не нужно остановить кровотечение?

– Я делаю все, что могу. Вези сюда аппарат.

Хару подкатил к креслу Мэдисон тележку с УЗИ. На лице у него читалась тревога. Кира достала стерильные перчатки и задрала рубашку Мэдисон, обнажив живот.

– Не шевелись, – попросила она подругу и прижала к коже датчик. – Я начинаю.

На экране, мерцая, показалась черно-белая сетка с клиновидными изображениями в центре. Картинки мигали и двигались: ультразвуковое воспроизведение органов в животе Мэдисон. Первые несколько раз Кира с трудом различала, где что находится на эхограмме, но спустя несколько недель практики расплывчатые картинки стали для нее яснее ясного.

– Это твой мочевой пузырь, – пояснила Кира, одной рукой двигая датчик, а другой указывая на экран, чтобы определить названия и границы, которые компьютер сохранял и отслеживал в режиме реального времени. – Это твой желудок, это нога младенца, а вот его тело, – Кира работала быстро. Ее пальцы порхали по экрану, вызывая те или иные показатели и статистику из архива прошлых осмотров Мэдисон. – Голова и грудная клетка развиты хорошо, внутренние органы в порядке. Сердцебиение здоровое. Мочевой пузырь наполняется и пустеет. Позвоночник в порядке.