– Ты всегда был любопытен, Гиз.

– Я просто стараюсь предвидеть события.

– И ты уже что-то видишь?

– Нет.

– Твой дар капризен…

В телеге завозился Огерт, забормотал невнятную скороговорку, рассмеялся мертво, словно серая сова – безжалостная ночная охотница. Затих…

– Где он сейчас? – Гиз приподнялся, одернул штаны, вытащил меч из ножен, воткнул его в землю слева от себя, снова сел перед огнем. – Что с ним происходит?

– Он рвет свою душу, – сказала Нелти. – У него страшный дар.

– Ты можешь как-то помочь ему?

– Я боюсь.

– Однажды ты пыталась помочь мне.

– Твои кошмары ничто по сравнению с его проклятьем.

– Мои кошмары… – Гиз помрачнел.

– Я тоже их вижу, – сказала Нелти. – Последнее время все чаще и чаще.

– Тебя, наверное, посещают и другие кошмары… Чужие…

– Что делать? Я – собирательница.

– Каждый должен делать свое дело. Да, сестра?

– Именно так, брат.

– Что же за дело готовит нам Страж?

– Скоро узнаем. Завтра утром, если не будет дождя, ты увидишь стены Кладбища.

Утром дождя не было.

Они быстро собрались: умылись росой, пожевали сладкие соцветия клевера и кислые листья щавеля, притоптали огонь, запрягли жеребца, попытались разбудить тихо постанывающего Огерта, потом перевернули его на другой бок, укрыли куском прелой мешковины.

– Скажи, Гиз, тебе хотелось когда-нибудь вернуться домой? – Нелти забралась в телегу, ощупала солому руками, отыскивая местечко поровней и помягче.

– Нет… – отозвался охотник, внимательно осматривая копыта жеребца. – Но я всегда знал, что вернусь сюда.

– А я часто здесь бываю… – задумчиво сказала Нелти. – Ничего не вижу, зато все чувствую. Помню в этих местах каждый дорожный поворот, все тропки, рощицы, ручьи…

– Была в нашей деревне? – сухо спросил Гиз.

– Нет… – Нелти покачала головой. – Так и не решилась, хотя много раз проходила рядом…

– Живы ли родители?

– Не знаю… Может, Страж скажет…

Телега тронулась. Огерт шел рядом с передним правым колесом, обоими руками держа длинные вожжи, направляя жеребца к дороге.

– Ты простил их, брат? – негромко спросила Нелти.

– Я ни в чем их не виню, – равнодушно ответил Гиз. – И никогда не винил.

– Может, пора нам вернуться?

– А мы возвращаемся. К нашему общему отцу.

– Ты же понимаешь, о чем я…

Нахмурившийся Гиз ничего не ответил.

Вскоре телега выкатилась на дорогу, и охотник хлестнул вожжами лошадиную спину, крикнул:

– Ннно! – и запрыгнул в повозку.

Жеребец мотнул хвостом, словно слепня отгонял, фыркнул недовольно, сердито, но пошел заметно быстрее. И коротконогий ишак, привязанный к телеге, тоже был вынужден ускориться.

Они долго поднимались в гору. Жеребец вспотел, от шкуры его шел пар. Натужно скрипели оглобли, скрежетали колеса, постукивали оси. Восток еще чуть розовел, было свежо, ночной туман не успел растаять, клочья его висели на придорожных кусты, словно птичий пух.

На вершине холма Гиз натянул вожжи и во весь рост поднялся в телеге.

– Вижу стены, – громко сказал он. Помолчал и объявил в полголоса: – Мы возвращаемся…

Много всяких небылиц ходило в народе о том, кто и когда обнес Кладбище крепостной стеной.

Правду не знал никто.

Разве, может, сам Страж. Но еще ни с кем не делился он этим знанием. Только, посмеиваясь, пересказывал порой и без того всем известные легенды. Иногда добавлял что-то от себя, переиначивал что-нибудь. Может и правду где-то говорил, да разве отыщешь крупинку истины в ворохе лжи?..

Величественные каменные стены несчетное количество лет защищали покой Кладбища. Местами они были так высоки, что гребень их терялся в тучах. Кое-где они были настолько широки, что тридцать всадников могли двигаться поверху шеренгой. Потайные ходы пронизывали крепость словно червоточины. Прочные казематы могли укрыть от любой опасности многие тысячи воинов.

На восточной стороне древней крепости, там, где находились главные ворота, словно ласточкино гнездо, словно березовый гриб чага прилепился к высокой стене бесформенный нарост Королевского Замка. Он был уродлив, но те люди, что удостоились приглашения Короля, рассказывали, что внутри этот замок огромен и полон роскоши.

Возможно, они врали.

Во всяком случае, их рассказы очень сильно отличались.

Лишь Короля все они описывали одинаково. Он был высок; немолод, но крепок и силен. У него были седая борода и густые белые брови, прямой нос и холодные серые глаза, широкие скулы и высокий открытый лоб.

Лишь в исключительных случаях покидал Король свой замок.

Но никогда, ни при каких обстоятельствах не оставляла древнюю крепость королевская армия.

До самого полудня, не жалея, гнал жеребца Гиз.

А когда солнце поднялось высоко, нагрелся воздух, и слетелись со всей округи жадные до крови слепни, когда блеснул впереди крутой изгиб мелеющей речки, и высокие вязы закрыли часть неба, Гиз спрыгнул с телеги, остановил взмыленного жеребца, осмотрелся и весело крикнул:

– Время обедать!

– Чем же ты собрался нас кормить? – тотчас отозвалась Нелти, почувствовав перемену в настроении охотника.

– Неужели не помнишь это место?

– И что это за место? – Нелти приподнялась, прислушалась, принюхалась. – Пахнет водой и тиной. И вязы вокруг… Это Лебяжий брод?

– Он самый! – весело подтвердил Гиз. – Помнишь, как мы ловили здесь карасей?

– Я-то их только ела, – засмеялась Нелти. – Но хорошо помню, как вы с Гротчем-старшим запутались в бредне.

– А Огерт тогда поймал лягушку, зажарил и пытался накормить ею тебя, убеждая, что это редкая квакающая рыба.

– Я с самого начала знала, что это лягушка.

– А я думал, что ты вот-вот ее съешь.

– Я подыгрывала ему.

– Эй, Огерт! – завопил Гиз, отцепляя меч, расстегивая ремни. – Очнись! Неужели даже это место не приведет тебя в чувство?..

Огерт лежал лицом вверх. Глаза его были открыты – в них отражалось небо.

– Он должен набраться сил, – Нелти осторожно коснулась лица старшего брата. – Пусть отдыхает.

– Как скажешь, собирательница… – Гиз, прыгая на одной ноге, снимал штаны. – А может запах жареной рыбы его разбудит?