Он хочет убивать. Мечтает. Он будет великим убийцей.

Ему уже понятно – по кайфу, когда жертва убегает, сопротивляется, и чем дольше, тем лучше. Но после охоты обязательны сувениры, иначе где доказательства, что ты вообще ездил в лес, а не к любовнице или в пивную к друзьям? Он пристально оглядел труп. Стоит ли захватить Элизабет с собой? Собрать целый морозильный шкаф подобных «кукол» в подвале виллы. Заходить иногда с ними общаться – трогать, нюхать волосы, целовать… М-да, прекрасная идея, но, к сожалению, невыполнимая. Слишком тяжело тащить тело взрослой девушки к порталу, да и кто знает, как отреагирует система. Или тупо разрубить пополам? И взять верхнюю часть…

Спустя час он чувствовал себя измученным, уставшим и ужасно злым.

Столько времени резал туловище, весь испачкался кровью, дабы наконец уяснить: трудился напрасно, торс тащить нелегко. Да и выглядит половина Элизабет не особенно привлекательно… Это вам не целая «кукла» в качестве трофея, совершенно голая, в красивых туфлях, с растительностью на лобке (о, слава сороковым, заколебала эта мода на эпиляцию), которая стояла бы у него за стеклом, словно Барби. Кстати, как он завидовал в раннем детстве двоюродной сестре, обладавшей неисчислимой коллекцией пластмассовых девиц. Она могла дёргать их за волосы, отвинчивать головы, руки и ноги, подстригать, отрезать что угодно, одевать и раздевать… А тут – кукла в человеческий рост с такими же функциями, даже лучше. Но вот что поделаешь – он без помощников и охраны… Придётся оставить останки Элизабет здесь. Впрочем, без сувениров он всё равно не уедет, это принципиально. Уходит ещё пара долгих часов, прежде чем он справляется с «оформлением» своего багажа, тщательно омывая водой то, что осталось от Элизабет. Она уже не такая красавица – похожа на сломанный пластмассовый манекен. Ладно, хватит возиться, облачая труп в красивое платье. И так уже устал как собака. Бросит за городом, а журналисты и полиция пусть сами гадают, зачем он распилил тело.

Человек, поминутно смотря на часы, дожидается, пока стемнеет. Затем аккуратно заворачивает покойницу в брезент и складывает набор окровавленных комочков плоти в лаковую шкатулку (судя по перламутровым журавлям на крышке, китайская работа). Забирает большую флягу, куда предварительно сцежена кровь. Свёрток перемещается в багажник машины, убийца едет осторожно, оглядываясь. Останавливается на краю леса, слышен свист ветра. Человек вытаскивает по очереди обе половинки тела, относит в сторону (долго тащить ему лень) и придаёт покойнице необычный вид: руки вокруг головы, ноги раздвинуты, чуть подвывернуты лодыжки. К порталу приезжает под утро. И тут мозг внезапно посещает идея – как он сглупил. Решение было на поверхности: СЛЕДОВАЛО ЗАБРАТЬ ГОЛОВУ. Боже, он идиот. Точно. Вот оно – начало замечательной коллекции. Теперь он отлично знает – что именно собирать.

Головка Элизабет прекрасна. Однако возвращаться за ней уже поздно.

«Лос-Анджелес Таймс», публикация вечернего выпуска 15 января 1947 года

«Обнажённое тело 22-летней официантки Элизабет Шорт было обнаружено на пустом земельном участке по Саут-Нортон-авеню в Лейтмерт-парке: эта территория большей частью неразвита, там нет магазинов или больших домов. Местная жительница, миссис Бетти Берсингер, случайно наткнувшаяся на останки мисс Шорт в районе 10 часов утра во время прогулки со своей трёхлетней дочерью, сообщила в интервью нашему изданию, что приняла жертву за сломанный манекен. Опознав в находке мёртвое тело, храбрая миссис Берсингер вбежала в ближайший дом и громким голосом попросила хозяев вызвать полицию. Как информируют наши источники в полицейском морге Лос-Анджелеса, скорее всего, перед нами – классическое преступление серийного убийцы. Туловище мисс Шорт распилено пополам в районе талии, из тела полностью выкачана вся кровь; кожа неестественно белая, поэтому миссис Берсингер и показалось, будто перед ней манекен. Рот изуродован «улыбкой Глазго» – жаргонное название разреза от уха до уха (три дюйма с одной стороны и 2,5 дюйма – с другой), пришедшее в наш лексикон от английских уличных банд тридцатых годов. К сожалению, перечислены далеко не все издевательства маньяка, каковым подверглась бедная мисс Шорт. Если можете, не показывайте нашу газету детям, умеющим читать. Убийца нанёс покойной несколько царапин ножом на внутренней стороне бёдер, а также… отрезал и, по-видимому, забрал с собой соски обеих грудей жертвы, внутренние и наружные половые органы – то есть её вагину целиком. Отсутствуют часть правой груди и кусок плоти с левого бедра. Как заявляет полицейский медэксперт, хотя тесты на семя и оказались отрицательными, нельзя стопроцентно быть уверенным насчёт отсутствия изнасилования. Правоохранительные органы Лос-Анджелеса пока квалифицируют случившееся как «зверское убийство на сексуальной почве» и призывают всех, кто был свидетелем этого преступления, обратиться в полицию. Важна любая информация, способная привести к поимке виновного»[71].

…У лейтенанта вермахта отвисла челюсть, и это оказалось последним его действием. Очередь из МГ-42 разорвала немцу грудь. Офицера подбросило в воздух, словно куклу, и он свалился под ноги подручным. Лютвиц распластался на полу, полагая, что за сегодняшний день более чем достаточно приключений. Один солдат, оценив ситуацию, открыл огонь. Пуля сорвала погон с плеча Комаровского, тот, не снимая пальца со спускового крючка, скосил ствол пулемёта влево. Немец выронил оружие, схватился обеими руками за живот. Второй фриц проворно бросился за спинку дивана. И вовремя – ему на каску посыпалась штукатурка от выстрелов.

– Генрих! Адольф! Ко мне! – срывая голос, фальцетом закричал солдат. – Тут засада!

Ствол шмайссера высунулся из-за дивана и задёргался, поливая пространство вслепую свинцом. Треснула ножка стула Мэддока, в стороны полетели щепки, и британец, застонав, обрушился на бок вместе со своим громоздким «стражем». Комаровский двинулся вперёд, но сейчас же упал – свинец вырвал из левого нагрудного кармана кусок ткани. В воздухе закружились клочки серо-голубой материи. Лютвиц обеими руками шарил по половице, пытаясь в суматохе нащупать свой автомат, но, как водится, не находил. Солдат осторожно выглянул, прицелился в лежащего неподвижно Комаровского и дал ещё одну очередь – последняя пуля погрузилась в спину врага. В дверном проёме появились три человека. Немец, обернувшись, призывно махнул им рукой. Через секунду он услышал шаги. Сергей поднялся с пола и шёл прямо на него.

– Я же убил тебя… – пролепетал солдат, не делая попытки сопротивляться. – В чём дело?

– Долго объяснять… – бесцветно ответил Комаровский и нажал на гашетку.