Лютвиц и Комаровский попросту оцепенели.

– Это какой же сволочью надо быть, – дёргаясь всем лицом, произнёс Сергей. – Такое грандиозное открытие. Можно застрелить Гитлера ещё в девятнадцатом году, предотвратить гибель десятков миллионов людей, уберечься от эпидемии гриппа «испанка», избежать голода в нашу Гражданскую войну. Явиться как спаситель, ну как Христос – который пусть и поповские сказки, но образец для бескорыстного поведения. И всё, к чему привело изобретение машины времени, – она попала в руки богатого выблядка, мечтающего охотиться за бабами в ночном лесу, как за оленями, резать им головы в качестве трофея, а затем пить их кровь… Ваше будущее – полная хуйня.

Мэддок, не сдерживая более себя, заливисто заржал.

– У тебя в будущем появится куда больше поводов для разочарований, чем ты думаешь, мой замечательный русский друг, – отсмеявшись, произнёс британец. – Например, Советский Союз распадётся: лоскуты грозной державы начнут собачиться друг с другом, ваш социализм закопают в грязной канаве, а историки примутся рассуждать – может, следовало сдать Ленинград немцам, а не оборонять его? В республиках твоего бывшего государства поставят памятники легионерам СС, газеты опубликуют фотографии…

Он опрокинулся вместе со стулом на спину от взрыва слепящей боли: русский треснул его прямо в центр кровоподтёка от прошлого удара. Град тумаков обрушился на нос, в глаза… Во рту с хрустом сломались пара передних зубов. Русский не просто бил – он убивал. «Идиот, что ты о себе возомнил? Он сейчас тебя прикончит!» Мозг британца тонул в панике. Избиение внезапно прекратилось, сквозь кровавую пелену он увидел, как немец повис на большевике сзади: обхватил руками, а тот усиленно старается вырваться.

– Зергиус! Зергиус! Опомнись! Он нам ещё нужен!

Русский наконец стряхнул полицейского, оттолкнув в сторону. Вглядываясь в сплошь залитое кровью, расквашенное лицо Мэддока, Сергей поднял с пола пулемёт.

– Он нарочно это делает, – торопливо затараторил Вольф. – Зергиус, ты чего, не понимаешь? Специально тебя бесит. Не может в природе быть, чтобы через семьдесят три года в Союзе ставили памятники эсэсовцам, ты сам-то представь! Остановись. Мы даже не знаем настоящее имя Диснея. Пусть скажет его нам. Слышишь?

– Кристиан Фейербах, – прохрипел Мэддок, еле ворочая разбитыми губами. – Швейцарский миллиардер, из наследственной семьи финансистов… Владелец всемирно известной «Фейербах Лимитед», штаб-квартира в Цюрихе… Известен как меценат – особенно любит выступать продюсером популярных мультфильмов в Голливуде… Строит детские сады в Африке… Очень милый человек. (Кашель, брызги крови.) Русский, ты смог бы стать ему прекрасным помощником вместо Пройсса…

Комаровский от души размахнулся. Раздался стук кованых сапог – в комнату вошёл армейский лейтенант вместе с тремя солдатами вермахта. Они с удивлением воззрились на странную картину: существа в лохмотьях с погонами избивают связанного человека.

– Господа, тут сейчас будут русские, мы хотим занять позицию, и… – Офицер, оборвав фразу на полуслове, подался вперёд: – Герр гауптштурмфюрер, что здесь происходит?

Комаровский улыбнулся – сладко, с детской мечтательностью.

– О, как же вы кстати… – доброжелательно сказал он.

И развернул в сторону солдат ствол пулемёта.

БЕЗДНА № 8

УЛЫБКА ГЛАЗГО

(Лос-Анджелес, США, 14 января 1947 года)

…Он только что кончил, и теплота разливалась по телу, усиливая удовольствие от оргазма и приятную усталость. Мальчишество, но ничего не поделаешь. Обнажённое тело Элизабет лежало перед ним, отливая перламутром в ярком электрическом свете, и манило повторить манипуляции. Он с трудом удержался. Конечно, он почти не рискует, словно находится в девственных джунглях. Подумать только – снял комнату в отеле, назвался вымышленным именем, даже не спросили документы. Девушка охотно села в машину после приглашения заглянуть в бар. Конечно, он видный парень, девчонки в университете наперебой лезли в постель, и дело не в деньгах отца. Он всегда нравился женщинам – не только молодым, но и зрелым. Располагал к себе – манерами ухаживать, вежливостью, эрудированностью, уважением и хорошим воспитанием. Увы, в его времени женский пол какой-то нервный. Всем чудятся маньяки. Смотрят детективные сериалы и триллеры. Стоит ласково улыбнуться, им мерещится нож. О боже, сороковые – райские времена. Прекрасный технический расцвет. Летают пассажирские самолёты, ездят автомобили, появились уличные телефонные будки для экстренной связи. Правда, полиция не стоит на месте: дактилоскопия развивается семимильными шагами, и хотя базы всей страны по отпечаткам пальцев ещё нет, она быстро пополняется. Впрочем, это незначительная проблема. Охотничьи перчатки – старое изобретение. Совершенно надёжное и практичное.

Он выбрал Элизабет наугад.

Симпатичная девочка, с виду – спортивная (забегая вперёд – тут он ошибся). Охотиться лучше летом, тогда проще выбрать дичь: самки ходят в платьях, сразу видишь, мускулистые ноги или нет. Короче, вышло хуже, чем с Мюриэль Дринкуотер. Элизабет много не пробежала. Может, метров двести. Подвернула сразу ногу, упала и заревела. Он был просто вне себя. Как так? Он специально летел сюда из другого века, потратил кучу денег на обслуживание машины времени, и всё это – зря? Стыдно вспомнить, потерял самообладание. Кричал, угрожал, требовал. Бесполезно. Дичь лишь рыдала в голос. Он сам себя не помнил, когда вытащил нож. Приказал этой бляди заткнуться, но та уже впала в неконтролируемую истерику. Ударил её лезвием в лицо. Разрезал рот в кровавую улыбку от уха до уха и что есть силы впаял увесистой бляхой на рукоятке ножа по виску и по темени. Хруст. Она обмякла. Кровь лилась потоком, и он с огорчением понял: Элизабет умерла. Разве это, чёрт возьми, охота? Никакого наслаждения, никаких радостей от загнанной добычи. Получите труп и распишитесь. Впрочем, он покривил бы душой, если бы заявил, что не испытал экстаза. Как обычно, почувствовал сильное возбуждение – вид тела в крови обусловил эрекцию, не смог удержаться от самоудовлетворения. Но… это не совсем ожидаемая вещь. Словно преждевременное семяизвержение. Вроде бы сам акт произошёл, оргазм испытан, но нет разрядки… Нет послевкусия: ты лежишь обалдевший, уставший, куришь сигарету и понимаешь – всё было просто вот ВАУ. Слишком много затрат, слишком мало эффекта. Он как бомж на «шведском столе». Хватает, надкусывает, отбрасывает, снова вгрызается в жирный кусок. Уже вторично не насладился охотой. Надо что-то решать. Да, его все ещё пугает возможность ареста. Он вёз Элизабет в багажнике автомобиля, связав ей руки и засунув в рот внушительный кляп, когда машину остановил полицейский. Нет, всё сделано отлично: дичь не могла даже пошевелиться, но, пока разговаривал со служителем закона, облился холодным потом, а тот всего лишь спрашивал, не заблудился ли гость города, слишком неуверенно ведёт «бьюик». Английский безупречен – спасибо родителям. Так же, как и французский с немецким – и «хохдойч», и родной диалект. Сегодня повезло, а в другой раз? Как это ни прискорбно, надо искать «страховщика», лучше всего – опытного военного, способного за гонорар выполнять работу без вопросов. Короткие «командировки» – сцапать первую попавшуюся девку, наскоро её прирезать, обрызгавшись кровью с головы до ног, – не сделают из путешественника профессионала. Он не войдёт в историю, как Джек-потрошитель или Чарльз Мэнсон. И естественно, нужны последователи… Один, максимум два… Нет, не сектанты, просто верные помощники, видящие в нём короля, кумира, пример для подражания, а в случае женщин – и любовника. Он должен найти себя, выработать фирменный стиль, мимикрировать под облик того десятилетия, в которое является. А это требует времени.