Он поднял глаза, оторвав взгляд от монитора, и заметил ее, стоявшую у дверей. Суровые резкие складки на лбу тут же разгладились, он улыбнулся, глаза его засияли, и ее сердце сладко и радостно забилось.

Сесили зажмурилась на миг, а затем опять открыла глаза. Нет, все правильно, она не ошиблась, он явно обрадовался, увидев ее. Она была растрогана, на душе у нее потеплело.

Ей вдруг стало ясно: она способна сделать Шейна счастливым.

Он подал ей рукой знак войти – она вошла и уселась на диван в ожидании, когда он освободиться.

Их взгляды на миг встретились.

И в тот же миг удивительная нежность, непостижимая и необъяснимая зародилась внутри нее. Перед ее мысленным взором возникли видения прошлой ночи. Его сильные и теплые руки. Как нежно и властно он ласкал ее тело! Как он сумел ее воспламенить.

Сесили поежилась. Как ей хотелось – об этом просила вся ее женская природа, – чтобы он не останавливался! Вчера она порядочно выпила, но и сегодня, совершенно трезвая, она жалела только об одном, что все закончилось, не завершившись желанным финалом.

Глаза у Шейна потемнели. Он сказал звонившему, что у него срочная важная встреча, но он обязательно перезвонит, и бросил трубку, не дожидаясь ответа.

– Я тебе помешала. Извини.

– О, ничего страшного. Мы уже начали ходить вокруг да около, а это значит, что разговор зашел в тупик и его пора завершать. – Шейн встал, подошел к стеклянным французским дверям и закрыл их. Они остались наедине.

– У тебя неприятности?

– М-да, при заключении контракта с городом возникли кое-какие трудности, приходится их улаживать.

– Что-то серьезное? – Сесили махнула рукой в сторону закрытых дверей. – Если надо, я могу уйти.

– Да, все очень серьезно. Но я хочу, чтобы ты осталась. – Он подошел к ней вплотную. – Наши отношения зашли в тупик.

– И ты хочешь поговорить об этом?

– Не сейчас, потом. – Он сел рядом с ней.

– А у тебя отлично получается, – сказала Сесили; ей было очень приятно, что его бедро касается ее бедра.

– Что именно? – переспросил Шейн.

Сесили чуть придвинулась, совсем незаметно, к нему, чтобы быть чуть поближе, чтобы еще немного побыть под его защитой и насладиться удивительным ощущением тепла и покоя.

– Руководить. Теперь понятно, почему ты добился такого успеха.

Шейн пожал плечами и положил руку на спинку дивана рядом с ее спиной:

– Как-то не задумывался. Все вышло само собой.

– Настоящие лидеры как раз не должны задумываться об этом. – У нее вдруг возникло страстное желание прильнуть как можно ближе к нему, спрятать голову на его сильной груди, согреться его теплом. Желание было столь для нее необычным, что Сесили смутилась.

– Никакой я не лидер. Просто делаю то, что должен. Не более того.

– Чушь – я так говорила раньше, скажу и сейчас.

Шейн отвернулся, и она поняла, что ее слова задели его, тем не менее она не успокоилась.

– Нельзя случайно добиться такого успеха, какого добился ты. Успех так просто не дается. Почему ты не гордишься достигнутым?

– Кто сказал, что я не горжусь? – удивился он, незаметно положив руку ей на колено.

– Я сказала и повторю: ты преуменьшаешь свое значение. Более того, когда кто-то отзывается о тебе без должного уважения, ты как бы тушуешься.

Шейн уставился в окно. Сесили было подумала, что он промолчит, как вдруг он, шумно вздохнув, сжал ее колено:

– Это не так, я не тушуюсь. Ты называешь это успехом, но я никогда не стремился к нему. Пока был жив мой отец, я вообще не задумывался о будущем, я откровенно валял дурака. Нет, я не был дрянью, я просто бездельничал. Никогда не заглядывал дальше следующих выходных и не считал, сколько у меня денег в кармане.

Шейн нахмурился и удрученно покачал головой.

– Когда умер отец, наша семья попала в отчаянное положение. Я тоже был напуган, не знал, что делать. Но надо было что-то предпринимать. Тогда я уперся рогом в землю и, как бульдозер, начал сметать со своего пути все препятствия. Первые два года после кончины отца я работал в трех местах, одним из них была фирма моего дяди Грейди.

Он посмотрел ей в лицо и усмехнулся:

– Теперь он работает на меня. Вроде бы неприглядная история, ведь я многим обязан ему.

– Ты чувствуешь свою вину перед ним?

– Вину? Не совсем. – Шейн задумался. – Скорее ответственность. Его компания была первой, которую я купил. Я дал ему ясно понять: если он не продаст компанию, то потеряет бизнес. Тогда он уже не мог конкурировать со мной.

Шейн насмешливо подмигнул:

– Я вел себя очень деликатно, но такова, увы, правда жизни.

– А почему он не мог конкурировать с тобой?

– Я был лучше, компетентнее, конкурентоспособнее, смелее, нас никак нельзя было сравнивать. Мы жили и работали недалеко друг от друга, от него ко мне начали переходить люди, а также подряды. Я не хотел отнимать у него его бизнес, но тогда моя семья и я сам находились в очень затруднительном материальном положении. Раз начав, я уже не мог остановиться. Хотя даже сейчас, когда у меня на банковских счетах лежат суммы со многими нулями, мне все равно кажется, что мы находимся в шаге от разорения.

Сесили захотелось подбодрить его, пожать ему руку, но она не решилась.

– Тем не менее, ты добился своего. Все твои близкие встали на ноги. Ты их спас. Ты хорошо поработал.

– Ну, не знаю. Мне до сих пор как-то не верится.

– Просто ты так привык жить. Но для всех ты герой.

Шейн расхохотался:

– Думаю, они с тобой не согласятся.

В отличие от него Сесили не сомневалась в том, что его близкие как раз с ней согласятся, но про себя решила, что не стоит говорить об этом вслух и разубеждать его. Инстинкт ей подсказывал, что тут следует быть деликатнее.

Шейн погладил Сесили по бедру, ей это было очень приятно:

– Как самочувствие?

– Превосходно. – Она накрыла его ладонь своей и сама удивилась своему порыву.

Их пальцы переплелись. Это произошло, к ее удивлению, просто и естественно. Сесили взглянула на его длинные загорелые пальцы, на их фоне резко выделялись ее – бледные и более короткие.

– У всего плохого есть хорошие стороны, даже у рвоты.

Сесили зарделась от смущения и даже прикрыла лицо свободной рукой.

– Мне так стыдно! Лучше бы ты ничего не видел.

– Почему?

– Потому что я, должно быть, выглядела ужасно, даже омерзительно. Мне не хочется, чтобы ты видел меня такой.