Только вот если похитителем был обученный маг, единственный козырь, который имелся у Хемайон, — это эффект неожиданности. Едва ли профессору будет так уж сложно скрутить вольнослушательницу с первого курса! И кто знает, как он поступит, когда выяснится, что украденный амулет бесполезен?..

Фасулаки это тоже понимал. Только вот расстановка приоритетов у него другая: в первую очередь его волновала не безопасность Хемайон, а драгоценная исследовательская работа, которую было бы сложновато закончить, если б единственный подходящий маг огня стал ещё одной из череды пропавших девушек.

— Аэлла, не вздумай, — твердо произнес Фасулаки. — Я не поведу тебя.

Я сердито сощурилась.

— Хорошо. Тогда я прямо сейчас пойду к профессору Кавьяру и проверю, что ему важнее — репутация университета или возможность наконец-то уязвить профессора Бианта, в сравнении с которым он так устал проигрывать!

— Ты… — Фасулаки тоже стиснул зубы, прокручивая в голове те же выводы, что и я.

Профессор Кавьяр наверняка ухватится за даже за такой призрачный шанс обойти Янниса Бианта. Только вот сравнение преподавателей и впрямь было не в пользу Зерва: он слабее, неопытнее и, прямо скажем, не так уж и умён. Фасулаки в качестве соратника выигрывал по всем параметрам, хоть и уступал профессору Бианту в опыте. К тому же не стоило сбрасывать со счетов пресловутый эффект неожиданности: Димитрис-то знал, какой из его амулетов позволил бы справиться с магом воздуха!

— Ты!.. — снова начал было Фасулаки, но остановился. Зажмурился, выдохнул — и заговорил только потом: — Это ведь все — чистой воды предположения. Ты правда собираешься нарушить университетские правила, покинуть Эджин и вломиться в дом уважаемого профессора — чтобы что, прости? Потребовать у него объяснения? Сказать, что ты считаешь его виновным в похищении более десяти девушек и сжигании их тел?..

Я укоризненно покачала головой.

— Разумеется, нет, — с достоинством ответила я и прежде, чем Фасулаки успел выдохнуть с облегчением, добавила: — Я собираюсь нарушить университетские правила, покинуть Эджин и подкрасться к дому уважаемого профессора, чтобы ты сумел повторить этот свой фокус с прощупыванием почвы. Ведь если я права, то ты почуешь присутствие Хемайон?

— Почую, — неуверенно кивнул Фасулаки и тут же отыскал слабое место в моем плане: — Только зачем там ты? Я вполне могу сделать это один.

— И что дальше? — терпеливо уточнила я. — Пойдешь в жандармерию и скажешь, что волшебным чутьем определил, в чей дом им надлежит вломиться, чтобы отыскать пропажу? По-моему, ты и так прекрасно понимаешь, что никто, кроме нас, не рискнёт вызволить Хемайон. Просто потому, что в жандармерии все панически боятся магов!

— Все ещё не представляю, зачем там ты, — упрямо ответил Фасулаки.

— О, — я улыбнулась, почуяв слабину в его обороне, — я тебе очень сильно пригожусь. Вот увидишь.

— Ты с ума сошла, — обречённо пробормотал Фасулаки и так сильно сжал пальцами переносицу, словно это могло как-то помочь отговорить меня от спасения подруги.

Я улыбнулась — ослепительно и бессовестно, как это обычно делал он сам.

Мы оба понимали, что другого огненного мага для своих экспериментов он не найдет — и выбора, помогать ли мне, соответственно, у него нет и не было.

Яннис Биант жил на самой окраине Геполиса, в неожиданно маленьком особнячке из жёлтого известняка. Он настолько не вязался у меня с образом щеголеватого, лощеного профессора, что сначала я остановилась и окатила Фасулаки подозрительным взглядом.

— Что? — устало вздохнул он. — Нет, я не издеваюсь. По крайней мере, он точно жил здесь до помолвки. Не могу гарантировать, что после смерти Ианты Патрину профессор не переехал, как-то не слишком интересовался его жилищными условиями. Но мы всегда можем вернуться в университет и уточнить в ректорате, — коварно предложил Фасулаки.

Но я уже заметила знакомый профиль в окне и проворно нырнула в кусты на противоположной стороне улицы. Фасулаки замешкался и присоединился только мгновением позже.

— Даже спрашивать не буду, где ты этому научилась, — пробормотал он, не без интереса скользнув взглядом по присобранным юбкам.

Я не стала отвечать. В самом деле, вот ещё Фасулаки я во всяких кренделях не признавалась!

— Хемайон там? — спросила я вместо этого.

Димитрис привычно сбросил сапоги, едва не потревожив кусты. Я поспешно подхватила обувь и выпрямилась как раз вовремя, чтобы застать на его лице на редкость озадаченное выражение.

— Что там? — нетерпеливым шепотом уточнила я.

— Хемайон здесь нет, — задумчиво сказал Фасулаки, переступив с ноги на ногу. — Зато есть господин Номики Георгиадис. С чего бы вдруг, они же друг друга на дух не выносят!

— Разве? — неподдельно удивилась я.

Не то чтобы при встрече на базаре они повели себя как давние друзья, но и на заклятых врагов тоже не походили. Вот на празднике первокурсников — пожалуй, да…

Узнать бы, о чем они говорят!

Я смерила взглядом дорожку к дому и явно обделённый хозяйским вниманием палисадник. Нет, слишком рискованно — зачахшие без регулярного ухода растения не скрыли бы и кошку, не то что любопытную вольнослушательницу, подкравшуюся к окну! А больше спрятаться и негде…

Эта мысль заставила меня судорожно втянуть в себя воздух и с азартом податься вперед.

— Постой. А где карета?

— Карета? — переспросил Фасулаки и тоже сделал полшага в сторону дома, не рискуя, впрочем, вылезать из кустов.

— Карета, охрана, свита, — деловито перечислила я. — Господин Номики Георгиадис — правая рука мэра! Даже если он здесь с простым дружеским визитом — не пешком же он пришел!

Фасулаки одарил меня удивленным взглядом человека, который пешком ходил регулярно и подолгу и, пожалуй, даже находил в этом определенное удовольствие.

— Люди его статуса обязаны вести себя определенным образом, — расплывчато сформулировала я, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за полупрозрачными шторами на окне. — Просто поверь, для господина Номики Георгиадиса пересечь половину города пешком, в одиночестве, по полуденной жаре и пыли, все равно что для тебя — выйти из университета без… — я запнулась, потому что первое пришедшее на ум сравнение — без обуви — тоже осталось бы непонятым. А то и высмеянным. — Без штанов! — нашлась я и тут же по-дурацки покраснела.

Сегодня определенно был не лучший день для моего ораторского искусства. Фасулаки чуть повернул голову и так выразительно выгнул бровь — мол, что же это за мысли бродят в вашей голове, миледи? — что я с возмущенным шипением запустила в него сапогами.

Увы, только лишила саму себя удобного метательного орудия. Сапоги он поймал и откровенно развеселился, но тему, к счастью, развивать не стал, и я снова заговорила. Сперва — просто ради того, чтобы заполнить неловкое молчание, потом — снова загораясь азартом: