Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По лицам встречающих заметно, что они немедленно желают вспороть наши голодные и пустые желудки, но за отсутствием соответствующих указаний со стороны своих владык готовы терпеть и лишь злобно шептать друг дружке:
«Это значится они нас настолько не уважают что…» А мы с Виконтом под фанфары, едем, скалимся благодушно, мол, попробуйте нам только высказать свое недовольство и мигом вместо нас появятся солдаты.
Ой, что треснуло под ногой, и я повалился в траву, опять замечтался и не увидел предательской природной ловушки.
Виконт выразительно покрутил пальцем у виска, типа под ноги смотреть надо. Я вздохнул, потому что он снова был прав.
– Дже,– позвал я,– а ты уверен, что нам туда?
– Куда туда?
– Ну туда куда мы бежим, в смысле идем… В смысле…
– В этом нет смысла, как и во всем остальном.
– Но тем не менее…
– И не более. Нам надо убраться подальше от собак, а река, если вы помните, мой господин именно там, куда я веду наши божественные задницы.
Я уныло поплелся, следом прихрамывая, воистину логика величайшая из наук. Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к отдаленному тявканью четвероногих.
– Я вот что подумал, – произнес я.– Дже, ты не задумывался никогда, почему люди совместное принятие пищи считают чем-то вполне само собой разумеющимся. Вот все эти приемы, званые обеды, ужины и прочее публичное чревоудовлетворение, и даже последующее пищепереваривание тоже считается интеллектуальным развлечением, а при этом попробуй кому-нибудь из этой публики предложить процесс обратный, но не менее естественный то… по лучшей мере прослывешь непристойным.
Леко никак не отреагировал на мои слова, то ли думал о своем, то ли просто решил не отвлекаться, то ли пытался определиться с направлением.
– Мне интересно, а про загонщиков они подумали?– наконец произнес он.
– В смысле?
– В том самом, он наверняка продумал этот вопрос и должен был нагнать крестьян из окрестных деревень.
– Ну, с крестьянами, то я думаю, мы справимся,– несколько самонадеянно произнес я и Джереми тут же остудил мой пыл насмешливым взглядом.
Тут, наверное, надо сказать, что из одежды и снаряжения на нас были только нательные кресты, но оружия у нас не было, это факт, который, как известно упрямая вещь.
Потом в течение часа мы, молча и неутомимо, хотя это тоже несколько самонадеянно мы шли сквозь лес, причем прошли при этом около трех миль, а может и двух, мне понятное дело хотелось бы побольше. Дорога большей частью шла на подъем, что также было скорее неприятным, чем приятным. Время от времени я пытался развлекать Джереми своими разговорами до тех пор, пока он не предложил мне заткнуться.
Говорил я примерно следующее:
– Плохо, что я не наследный принц. Весьма и весьма. А иначе представь насколько все было бы чудесно. Мне не бегали бы по лесам как волки…
Тут он не выдержал и все-таки съязвил:
– Зайцы…
Я кивнул:
– Ну да, ну да… Зайцы. А наблюдали бы совсем другую картину. Ну только представь на миг. Посольство! Ты можешь себе это представить. Важные послы, очень важные, а не оборванцы какие-нибудь. Помощники посольские, десять… нет двадцать! Раззолоченные гости, особы там разные, купечество само собой, морды раскормленные надутые спесью и гордостью за себя. Ну слуги там, вояки. Прочие. И посреди всего этого великолепия мы…
Вот тут то он меня и оборвал, на самом можно сказать интересном… Чу! Что это там впереди?
Подъем как раз кончился и собачий поутих, а мы резво спускаясь, чуть не угодили в лапы загонщиков, количеством ну так примерно как я перед этим описывал. Пришлось включить скорость и забирать куда-то вправо прочь от вожделенной реки. Джереми ругался как обувщик, потому что план графа срабатывал именно так как он и планировал. Крестьяне к их чести не очень торопились, а скорее всего просто были уверены в своей конечной победе.
х х х
Проверка особи в условиях реального боя. Расчетное время поединка…
Плохие парни не замедлили появиться, что было уже хорошо само по себе, потому что Коновалову впервые в жизни хотелось на ком-нибудь опробовать нового себя, а в том, что он стал новым, он не сомневался, он и чувствовал себя по иному. Собой и не собой. Странно. Но наверное такая уж она и есть эта самая жизнь. Которая после смерти.
Парни явно нарывались. «Тоже, наверное, вечные», – ухмыльнулся про себя капитан.
Улочка была темной и узкой как на заказ. Противников было трое. Один высокий, худой поджарый, капитан отметил его как самого опасного. Двое так себе, смазка для штыка. Но, наверное, с ножами. Как же без них. Все молодые. Шпана.
И Коновалов угадал. Ножи имелись причем у всех.
Тело стало необычайно легким, как и мысли. А их, похоже, не было вовсе их заменил инстинкт. Инстинкт убийцы. Какого-то очень древнего и… ужасно жестокого. Коновалов никогда не был садистом. Ранее в прошлой жизни. Он надавал бы ребятам пенделей и отпустил по домам утирать сопли. А тут…
Больше всего это было похоже на танец, танец приносящего жертву. Первого из нападавших, он опрокинул на землю изящным приемом из дзюдо, или это было не дзюдо? По ходу отобрав у него ножик, хреновастенький, но довольно острый, а потом этим ножиком не долго думая разрезал гордо другому, а опешившему третьему почему-то сначала осек ухо и лишь потом, чувствуя в руках податливую и парализованную истошно вопящую плоть вскрыл живот.
Первый из нападавших уже успевший к тому времени подняться на ноги застыл словно статуя, широко открыл рот, но не издавал при этом ни звука. Мозг капитана уже отдавал команду телу остановиться, но оно продолжало двигаться и, приблизившись к последней жертве, разрезало ей рот. От уха до уха, а после вернула нож бывшему хозяину, воткнув его аккуратно под сердце.
После этого руки капитана изобразили странный жест, словно приветствовали кого-то невидимого, но пристально и кровожадно наблюдавшего эту ужасную картину и безвольно опустились вдоль туловища.
Что было дальше, капитан помнил плохо. Он ничего не понимал. Голова раскалывалась от дикой боли, и множество невнятных вопросов
