Третий аспект терпения означает принятие вещей такими, какие они есть. В нашей жизни происходит много неприятных событий, и мы мало что можем поделать или как-то изменить ситуацию. За последние несколько лет я встретил немало людей, которые потеряли многих друзей или родственников во время атаки на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года. Многие из них злятся, и их можно понять.

«Конечно, я опечалена, – сказала мне одна дама. – Точнее сказать, я в ужасе. Просто потрясена. Я скорблю о потере, но стараюсь не поддаваться чувству горечи и обиды. Думаю, многие люди разгневаны, и я уважаю их чувства. Но самый лучший способ отдать должное погибшему мужу – это идти дальше, жить такой жизнью, какой бы он желал для меня. Я могла бы провести последние десять лет думая о своей потере. Но я знаю, что ему бы это очень не понравилось. Вместо этого через несколько лет после трагедии я вернулась к жизни, стала ходить с друзьями ужинать, ну и встречаться с мужчинами. Я долго не решалась пойти на свидание. Сейчас я обручена. И через несколько месяцев мы планируем пожениться. Человек, которого я потеряла 11 сентября, был одним из самых добрых, чутких, умных и замечательных людей, которых я когда-либо знала. Не уверена, что смогу поместить его фото на место свидетеля на моей свадьбе, но я знаю, что он там будет и будет нам улыбаться».

Название четвёртой парамиты обычно переводится как «упорство», «прилежание», «энергия», «усердие» или иногда «усилие». По сути, усердие означает, что мы с радостью и энтузиазмом отдаёмся практике и стремлению помогать другим людям. Усердие некоторым образом напоминает практику терпения – в том смысле, что мы так же развиваем в себе готовность преодолевать трудности. Но если терпение – это решимость не уклоняться от работы с проблемами, то усердие подразумевает энергичное обязательство разрешать трудные ситуации, возникающие, когда мы помогаем другим. Часто требуя от нас определённых жертв – времени, энергии или других ресурсов, – практика усердия может показаться довольно тяжёлой ношей. Но цондру – тибетское слово, обозначающее эту парамиту, и вирья – санскритский его эквивалент – указывают на воодушевляющее ощущение силы, безмятежности и сфокусированности на действиях, приносящих другим пользу.

Приведу в пример ситуацию одной знакомой женщины, которая взяла на себя обязательство провести несколько недель рядом с пожилым отцом, который находился при смерти. Совсем непросто смотреть за тем, как кто-то умирает, но она сидела у его постели, держа его за руку, разговаривая с ним, прислушиваясь к его словам, когда он мог говорить. В то же время она старалась успокоить мать, страдавшую от обсессивно-компульсивного расстройства и обезумевшей в последние недели жизни мужа.

«Но как бы тяжело это ни было эмоционально, – сказал она, – последние часы жизни отца были невероятно спокойными. Моя мама наконец села у его кровати и держала его за руку, пока он уходил. Я рада, что смогла быть вместе с ними».

Говорится, что усердие – своего рода доспехи, помогающие нам справляться с тяжёлыми ситуациями, и оно очень органично вписывается в образ бодхисаттвы как воина или героя. Но мы должны помнить, что этот воин или герой посвятил себя задаче пробудить других существ и разжечь в них искру. Доспехи, в которые он или она облачены, – это не некая маска, а неиссякаемый поток света, льющегося изнутри.

Усердие может проявляться в небольших поступках и должной оценке достигнутого результата. В моём случае, например, если я хочу убраться на кухне, то решаю привести в порядок какую-то небольшую её часть – плиту или обеденный стол. Я убираюсь и мою эту часть, а потом иду отдохнуть на пару минут (а может, и дольше). Возвращаюсь, смотрю на результат своего труда и говорю: «Да, так чисто! Я проделал отличную работу». Это придаёт мне сил и заряжает энтузиазмом для того, чтобы приняться за другую часть кухни. Пожалуй, этот подход сильно отличается от попытки вымыть всё целиком, начав в одном углу, перейдя в другое место, так никогда и не сосредоточившись на какой-то определённой зоне. А оценив итог работы в небольшой части, вы заряжаетесь энтузиазмом, необходимым для того, чтобы приступить к следующей части. Без этой радости нельзя развить усердие. Мы привыкли приступать к делу с некой горячностью, что только вызывает физическое и эмоциональное напряжение. Мы думаем: «Я должен это сделать. Прямо сейчас и всё сразу». Такой подход ведёт к физическому и эмоциональному стрессу.

Поэтому вот вам моё понимание правильного усердия: выполняйте большие задачи, разбив их на небольшие части, и делайте короткие перерывы. Но самое главное в этом процессе – уделить немного времени тому, чтобы по-настоящему порадоваться своим достижениям. Если мы это сделаем, то с уверенностью взглянем на любое большее дело, которое нам предстоит. У нас появится ощущение: «Да, мало-помалу я со всем этим справлюсь – что бы это ни было».

Пятая парамита называется на санскрите дхьяной, или иногда самадхи, а на тибетском – самтен, что переводится как «концентрация» или «сосредоточение». Чаще всего под концентрацией подразумевают вид медитации, хотя глубокий смысл концентрации состоит в том, чтобы дать своему уму пребывать в состоянии открытости, простоты и бдительности. Такая простая и лёгкая практика концентрации на самом деле способна помочь упростить принятие решений, кажущихся чрезвычайно сложными.

Например, несколько лет назад я побывал на продолжительных учениях Адеу Ринпоче в Тибете. Как это бывает в случае с длинными учениями, это был целый комплекс разных мероприятий, включавший длинные периоды чтения религиозных текстов и другие ритуальные элементы, выполнение которых требовало особой точности. Я смотрел на Адеу Ринпоче и видел, как ровно и спокойно он наблюдает за всем происходящим. Он просто сидел с открытыми глазами, делая то, что полагается выполнять ведущему церемоний. Он сидел абсолютно ровно и неподвижно, не обращая особого внимания на то, что делали участвовавшие в учениях монахи.

Во время перерыва я услышал, как Ринопче критикует одного из монахов, говоря ему: «Нет, ты пару раз ошибся».

Я был поражён. Казалось, он не обращал никакого внимания на конкретные события, но при этом осознавал всё, что происходит. Поэтому однажды во время обеда я поинтересовался у Ринпоче: «Как вы поняли, что происходит? Ваши глаза были неподвижны, внимание ни на что не переключалось».

«Я был в самадхи», – ответил он.

Он объяснил, что устойчивое пребывание в абсолютно открытом, пространном внимании – это не ступор; практикуя самадхи, человек может видеть всё, что происходит, не сосредоточиваясь при этом ни на каких определённых вещах.

«Это как видеть отображение в зеркале, – пояснил он, – однако зеркало такое широкое и устойчивое, что ты можешь видеть всё, что есть в комнате, без предубеждения и предвзятости. Можешь видеть всё, что в ней происходит, не фокусируясь на какой-либо конкретной вещи.

Ты должен доверять пространству, потому что оно всегда здесь. Если будешь сосредоточиваться на феноменах, на проявлениях, которые непостоянны и ежесекундно изменяются, всё время прыгают вокруг, – если доверишься им, тогда будешь всегда как бы вести с ними борьбу.