Одна моя ученица рассказала, что её воспитали родители, которые выросли во времена Великой депрессии 1930-х и научили её «беречь каждую копейку».

«Но чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что Великая депрессия не была чисто экономическим явлением. Великая депрессия, как и сегодняшняя рецессия, – явление эмоционального характера, это выражение потери уверенности в самих себе».

«Поэтому я так хорошо себя чувствую, когда просто так даю пару долларов другу, – продолжала она. – Я чувствую сопричастность, будто все мы в этом – что бы это ни было – вместе».

Второй вид щедрости подразумевает предоставление защиты тем, чья жизнь так или иначе находится под угрозой. Многие занимаются подобной работой, оказывая помощь людям, которые рискуют лишиться дома, машины и даже своих детей. Они предоставляют алкоголикам и наркозависимым людям возможность поступить в реабилитационные центры для того, чтобы очистить свой организм, а в некоторых случаях приобрести новые навыки и найти работу. Приюты для женщин и детей, подвергшихся разного рода насилию, предоставляют заботливую атмосферу, которая помогает им преодолеть страхи и справиться с воспоминаниями о пережитой трагедии. Организация под названием «Врачи без границ» привлекает немыслимое количество ресурсов для того, чтобы обеспечить медицинскую и психологическую помощь нуждающимся людям во многих странах, предоставляя им безопасное прибежище.

Последний вид щедрости заключается в том, чтобы дарить понимание. Обычно это значит давать учения Дхармы – наподобие тех, что великие учителя буддийской традиции дают большим группам учеников. Но есть ещё один способ приведения к пониманию, который сам себе является проявлением невероятной щедрости, как показал мой опыт общения с Дилго Кхьенце Ринпоче. Это произошло несколько лет назад в Бодхгае, в то время, когда я по воле случая начал своё превращение в учителя.

Ринпоче давал целую серию учений для более чем тысячи участников на протяжении нескольких недель. В тот период мой приятель, ещё один тулку из Таши Джонга, подошёл ко мне с просьбой. У него возникла небольшая проблема. Через несколько месяцев он уходил в ретрит, и ему нужно было получить особое учение от Ринпоче. Я тоже хотел его получить. Но мы подумали: «Нет, Ринпоче так занят. Он целыми днями учит всех этих людей, вряд ли у него найдётся на нас время».

Я несколько раз имел возможность встречаться с Ринпоче в Таши Джонге и других местах и знал, насколько он добр. Поэтому я решил: «От меня не убудет, если просто спрошу об этом». Во время большого перерыва я прокрался в комнату, где он обедал. Я не сильно удивился – учитывая непринуждённый и расслабленный стиль Ринпоче, – когда увидел, что дверь была открыта, хотя приём пищи традиционно считается «личным временем», когда учитель может немного расслабиться. Ринпоче увидел меня в дверях и пригласил войти. Внезапно мне стало неудобно спрашивать его об одолжении; я знал, что в итоге он скажет либо «да», либо «нет».

Он ни на секунду не задумался после того, как я спросил. Я едва успел высказать нашу просьбу, как Ринпоче тут же ответил: «Приходите завтра в обед».

На следующий день я и мой приятель пришли в комнату Ринпоче, и он дал нам испрошенное учение в той же полноте и со всеми подробностями, с таким же вниманием и безусловной отдачей, с которыми давал публичные учения сотням людей. Он не ждал ни подношений, ни подарков. Ему был неважен наш статус тулку. Он никуда не торопился. Не сокращал учение до ключевых положений. Он полностью отдался пояснению учений, во всех деталях, удостоверяясь, что мы их понимали.

Это был поистине сильный урок для меня – в том смысле, что он помог мне выработать свой собственный стиль преподавания. Когда ученик просит меня дать особое учение наедине, я вспоминаю щедрость Дилго Кхьенце Ринпоче; стараюсь следовать его примеру, давая настолько полные учения, насколько это возможно, не думая ни о чём другом, кроме необходимости помочь любому, кто ко мне пришёл, лучше понять и практиковать Дхарму.

Щедростью в обучении можно делиться и в более неформальной ситуации. К примеру, моя ученица начала работать в крупной международной корпорации, и её беспокоила непредсказуемость реакций начальника.

«Не принимай близко к сердцу, – посоветовал ей коллега. – Он трясётся за свою должность и не может не передать этот страх тебе. Всё, что бы он ни сказал или ни сделал, не имеет к тебе никакого отношения.

«Пошли ему любовь, – сказал коллега. – Он дико напуган».

Как полюбить того, кто сам напуган и пугает тебя?

Практикуя вторую парамиту, которая на санскрите называется шила, а не тибетском – цултрим.

Название второй парамиты обычно переводится как «этика» или «нравственность», хотя я слышал и такие переводы, как «нравственная дисциплина» или просто «дисциплина». В самом простом понимании такой род дисциплины означает воздержание от поведения и склонностей, наносящих вред себе и другим людям. Традиционно это поведение включает три категории: физические действия, а именно, убийство, воровство и сексуальное насилие; действия речи, как-то: ложь, клевета, грубость и пустословие, или так называемые праздные разговоры; и ментальные или эмоциональные склонности, в числе которых жадность и злой умысел.

Вредные тенденции ума также включают убеждение в «неверных представлениях» – как их часто называют. Эти «неверные представления», согласно буддийской традиции, охватывают множество разных идей. В простом понимании «придерживаться ложных представлений» значит верить во что-то как в истинное, тогда как оно таковым не является. На предыдущих страницах мы обратили внимание на то, сколько боли и неразберихи мы испытываем, когда упорно придерживаемся определённых представлений о себе. Мы поняли, насколько ограничиваем себя в выборе, когда воспринимаем программы как своё истинное «я». Поэтому практика дисциплины заключается в том, чтобы постоянно работать и находить просветы между нашими программами, замечать промежутки в своих надуманных образах. Эта практика состоит ещё и в том, чтобы обнаруживать промежутки в своих представлениях о других людях, освобождаться от образов, которые мы навязываем своему начальнику, коллеге, другу или второй половине.

Например, легко осуждать человека, который часто напряжён или злится, и занимать оборонительную позицию, сочиняя о нём или о ней всякого рода истории и делясь ими, сплетничая, с окружающими. Практика дисциплины в этом случае потребует от нас отстраниться и попробовать более объективно посмотреть на причины, делающие человека таким напряжённым и раздражённым. Может быть, его или её постоянно критикует начальство, и он или она боится потерять работу. Возможно, у человека серьёзно болеет кто-то из близких. А может, он или она переживает из-за проблем в личных отношениях. Так, думая о других, оценивая их поведение и реагируя на их поступки, мы стараемся увидеть их вне ситуаций настоящего времени и подарить им такой же комфорт и доброту, которые научились проявлять по отношению к себе.

Кроме того, дисциплина – это такое поведение и отношение, которые приносят пользу и другим людям, и нам самим. Под ними обычно имеются в виду поступки и мысли, противоположные пагубному поведению и склонностям, перечисленным выше. Вместо того чтобы отнимать чью-то жизнь, мы сохраняем её; вместо того чтобы воровать, мы отдаём (практикуем щедрость). Говорим правду. Отзываемся о людях самыми добрыми словами. Стараемся говорить мягко. Думаем о том, что могли бы сделать для других, радуемся их достижениям и успехам и стараемся воспринимать их поведение в свете преходящего характера причин и условий.