таким железным здоровьем, как я, вдруг в ее мозгу уже произошли необратимые изменения? Даже если нам с ней удастся спастись, где гарантия, что тетя Мила восстановится после этого кошмара?..

Но пока мы с ней лежим на кроватях – я связана, а она без сознания. Ситуация плачевная, помощи ждать не от кого. Я не сказала Петрушеву о том, что в больнице есть заброшенный корпус, да и не знала я о нем! Похоже, сейчас мы находимся именно в здании, пострадавшем от пожара, а секретная лаборатория Ремизова располагается в подвале. У меня нет ни оружия, ни телефона – наверняка мобильный у меня отняли, пока я валялась в отключке.

Я нащупала рукой веревки, связывающие мои запястья. Простой узел я бы развязала быстро, но, видимо, связывала меня Стася, а она прекрасно знала, как связать человека так, чтобы он точно не освободился.

Романова – превосходный боец, у нас с ней равные силы. Хотя уже нет – я ранена, на меня еще действует снотворное, к тому же я связана. А Стася абсолютно свободна, и у нее есть сообщник – фанатичный психиатр-маньяк, который ни перед чем не остановится. Рядом со мной лежит тетя Мила, которой срочно требуется помощь. Расклад печальный, расстановка сил явно не в мою пользу…

Я попыталась хоть немного ослабить узел, но все было без толку. Стася связала меня на совесть, экзамен по узлам она сдала превосходно.

Если я не могу самостоятельно освободиться, значит, нужно попытаться выиграть время. Я уже слышала шаги, которые были все громче и громче. Стася вместе с Кириллом возвращались, чтобы начать свои дикие опыты.

Как только я услышала их шаги, то принялась орать как ненормальная. Четкого плана у меня не было, я импровизировала, играла наудачу. Все равно это лучше, чем лежать и ждать, когда из тебя будут делать овощ, пускающий слюни и неспособный на элементарные действия…

– Черт, что она там устроила? – донесся до меня голос Ремизова.

Преступники вбежали в комнату.

Я билась в кровати, тратя все свои силы на то, чтобы инсценировать припадок. Актриса из меня великолепная, поэтому в мою игру поверили. Конечно, надежды на то, что меня развяжут, нет, но, если кто-то находится поблизости, я привлеку внимание и, возможно, кто-нибудь придет на помощь. Верится в это с трудом – кто станет бродить в такой глуши, никто почти не знает о том, что здесь находится заброшенный корпус больницы. А тот, кто знает, не в курсе, что в подвале проводятся опыты над людьми.

– Заставь ее замолчать! – вскрикнул Кирилл.

Стася подбежала ко мне, но я видела, что она в замешательстве. Романова выругалась и повернулась к своему напарнику.

– Она не прикидывается, что ты ей подсыпал в еду? Похоже, у нее крыша поехала…

– Людка давала ей то же, что и другим пациентам, – заметил Ремизов. – Да заткнется она или нет? Надо ее вырубить…

Пользуясь тем, что голова моя не была привязана, я извивалась так, что Стася не могла нанести меткий удар. В конце концов я грохнулась с кровати, перекатилась в сторону.

Кирилл со Стасей растерялись. Романова пыталась подступиться ко мне, но я изо всех сил мотала головой, поэтому ее удары в большинстве случаев по мне не попадали, а те, что попадали, проходили вскользь.

Я заметила, что у Ремизова в руках шприц, и поняла, что сейчас мне вколют успокоительное. Допустить этого было нельзя. Я метнулась к столу, который сперва не заметила, со всей силы ударила по ножке стола связанными ногами. На пол посыпались какие-то инструменты, видимо, предназначенные для опытов.

– Я буду ее держать, коли снотворное! – заверещала Стася.

Она подбежала ко мне, я же почувствовала, что узел на моих запястьях немного ослаб. Видимо, пока я истерично билась в припадке, веревка растянулась – я даже не чувствовала боли, когда в запястья врезались узлы. Мне надо было всего немного времени, чтобы освободиться…

Стася прижала меня к полу, заорала Кириллу, чтобы тот делал укол. Я пристально посмотрела в ее глаза и проговорила:

– Дмитрий Гордеев не умер. Он жив, и только я знаю, где он.

Романова отвесила мне звонкую оплеуху, но я чувствовала, что заронила в ее душе сомнения.

– Замолкни! – крикнула она. – Молчи!

– Твой любовник жив! Слышишь? Он жив, я тебе говорю! – Я настаивала на своем. – Я не смогла его убить, но я нашла его!

– Стася, не слушай ее, она врет! – закричал Ремизов. – Держи ее, чтобы не брыкалась, сейчас…

Я уже почти развязала веревку, стягивающую мои запястья. Стася, конечно, мастер по узлам, вот только она не взяла в расчет материал, из которого сделана веревка. Похоже, жгут оказался не слишком прочным, раз он так ослаб от моих действий…

– Да я держу ее! – крикнула Стася, оборачиваясь к напарнику.

Мы лежали рядом с ножкой стола, с которого попадали медицинские инструменты. Прямо под моей рукой оказался какой-то металлический предмет – вроде не игла, гораздо толще… На ощупь я определила, что это медицинские ножницы. Я сжала их в руке, и, когда Стася повернулась ко мне, со всей силы ударила кулаком с зажатыми ножницами по лицу своей бывшей подруги.

Стася заорала, брызнула кровь. Я попала ей почти в глаз, удар немного сместился из-за того, что Романова дернулась. Не останавливаясь, я нанесла еще один удар. Романова, несмотря на дикую боль, наотмашь ударила меня кулаком по голове, но я увернулась. Развязать ноги я не смогла, но Стася ослабила хватку, и я смогла вытащить из-под нее ноги. Удар моих ног пришелся аккурат по Ремизову – я попала в болевую точку на икроножной мышце. Психиатр заорал от боли, рухнул на колени. Шприц выпал из его рук, откатился в сторону.

Стася попыталась схватить шприц, но я оказалась быстрее. Ножницы впились в руку Романовой, она то ли зарычала, то ли завизжала от боли. Я перехватила шприц и всадила иглу в плечо своей заклятой подруги, ввела инъекцию, после чего нанесла удар кулаком Романовой по голове.

Снотворное оказалось быстродействующим – глаза Стаси стали какими-то пустыми и бессмысленными. Точно мешок, она свалилась на пол. Я быстро перерезала ножницами