под воздействием некоторых препаратов выносливость человека увеличивается, мозг работает быстрее и использует свои скрытые резервы. В качестве доказательства врач приводил примеры опытов над людьми в нацистских лагерях, информация о которых была строго засекречена. Большинство испытуемых погибали в ходе эксперимента, однако были и те, кто выживал и становился гораздо сильнее и выносливее. Сведений об опытах было немного, однако современные исследования позволяли изобрести препараты, действие которых будет воздействовать на человека положительным образом, и над этим уже проводится работа.

Ремизов подчеркивал в своем исследовании, что он ни капли не одобряет систему концентрационных лагерей, однако при этом считает, что некоторые достижения нацистских медиков могут оказаться полезными в современной науке. Врач утверждал, что при должном использовании их открытия можно обратить во благо человечества и работа над этим вопросом должна проводиться с использованием новейших достижений науки и техники.

Я дочитала статью, задумалась. Видимо, правду говорили, что Кирилл Владимирович – одержимый фанатик, и, похоже, он работает над своей теорией по созданию сверхчеловека.

И для этого ему нужны поставки. Поставки чего? Видимо, медикаментов. Ремизов же пишет, что раскрытие потенциала человеческого мозга возможно при лекарственной терапии.

Неужели Кирилл Владимирович проводит какие-то опыты наподобие тех, что проводились в концентрационных лагерях? Но что он делает конкретно? Согласно записям «жучков», Ремизов целый день провел за компьютером, возможно, он работает над новой статьей?

Судя по всему, врач опасается, что кто-то прочитает текст статьи, не зря же он сохраняет документ на флешку, а с компьютера его удаляет! Я скопировала содержимое рабочего стола и дисков компьютера Ремизова, однако никакой статьи там не нашла, значит, Кирилл Владимирович держит свою работу в строгом секрете.

И уж не от исследований ли психиатра погибла Снежана Петрова? А что, несчастная женщина – наиболее подходящий кандидат для опытов. У нее нет родственников, никто не удивится ее смерти, так как Петрова долгое время употребляла наркотики, остановка сердца не вызвала никаких вопросов.

Мое предположение весьма похоже на правду, вот только доказательств у меня нет. Единственное, что я могу предоставить против Ремизова, – так это текст его статьи и запись телефонного разговора, но эти улики не являются поводом заключения врача в места лишения свободы!

Я прокручивала в голове все, что узнала о психиатре. Родом он из Владивостока, оттуда же, откуда и я. Думаю, на родине Ремизов побоялся осуществлять свои исследования, именно поэтому он сменил фамилию и отправился в город, где его никто не знает, то есть в Тарасов. Стало быть, опыты врача незаконны, раз он предпринял такие кардинальные меры. Оставалось только найти доказательства вины Ремизова, то есть подтвердить фактами, что он виновен в смерти Петровой.

Несмотря на позднее время, я позвонила Петрушеву. К счастью, приятель не спал, голос его звучал бодро. Он сразу спросил меня, что произошло. Я вкратце рассказала ему о том, что узнала.

– Говоришь, Ремизов? – уточнил Василий. – Попытаюсь найти о нем больше информации, подключу другие программы…

– Думаю, стоит установить наблюдение за его квартирой, – проговорила я. – Ты сможешь в этом помочь? Мне кажется, этот психиатр ведет какую-то темную игру и как-то замешан в похищении тети Милы и убийстве Марии Лисихиной.

– Полагаешь, это он писал тебе письма и угрожал? – поинтересовался Петрушев. – Но разве вы знакомы с ним?

– Сегодня познакомились, – пояснила я. – Нет, я этого человека вижу впервые, но это не доказывает, что он не замешан в преступлении.

– Ты права, – согласился со мной приятель. – Что ж, я попробую на него что-нибудь найти… Скажи еще название работы, хорошо?

Я продиктовала сведения о статье, потом проговорила:

– Я достала из кабинета Ремизова ампулы, на которых нет названия. Похоже, это какие-то препараты… Может, те самые, экспериментальные, но я не уверена. Их надо отдать на экспертизу, но сделать сама я этого не могу. Мне нельзя покидать больницу.

– Называй адрес, где находишься, – велел мне Петрушев. – Я подъеду и заберу ампулы, чем скорее их отдадим на экспертизу, тем лучше.

Я сказала, где находится больница, и Василий пообещал быть на месте максимум через час. Я обрадовалась, что приятель заберет ампулы сейчас, так как мне не нужны были лишние свидетели.

Петрушев оказался у корпуса даже раньше, чем обещал. Ночью в городе не было пробок, поэтому доехал приятель быстро. Я отдала ему ампулы, банковскую карту врача, а заодно переслала фотографии препаратов, найденных в столе Ремизова. Петрушев попросил меня скинуть ему запись с «жучков» вкупе с содержимым компьютера Кирилла Владимировича. Я передала приятелю все найденные улики, и он пообещал мне сообщить, как только узнает результаты экспертизы.

Глава 10

Утро началось для меня рано. В половине шестого утра на рацию позвонила медсестра, велела подняться в отделение. Изображая сонливость, я прошествовала вместе с ведром и шваброй наверх, в женскую палату. Оттуда доносились истошные вопли – какая-то пациентка звала свою маму, но Алевтина Федоровна не обращала на это никакого внимания.

– Что с ней? – спросила я.

– Это обычная история, – пожала плечами дежурная медсестра. – Козлова недавно поступила, у нее синдром отмены, поэтому каждую ночь она орет как потерпевшая. Это повторяется уже третьи сутки подряд, я дала ей снотворное, сейчас должна заснуть.

– Ясно, – кивнула я. – Полагаю, надо убраться?

– Да, в туалете, – сказала Алевтина Федоровна. – Там кто-то из больных не добежал…

Я поправила перчатки и зашла в уборную. Оттуда разило резкой вонью экскрементов, уборка обещала быть долгой. Возилась я около получаса, но и после мытья полов запах никуда не исчез. Меня саму тошнило от вони, но делать нечего, раз устроилась санитаркой, придется терпеть.

Наконец туалет был вымыт, и я с радостью вышла из уборной. Медсестра находилась в своем кабинете, что-то набирала на компьютере. Я поняла, что мои услуги больше не требуются, спустилась вниз и в туалете на нулевом этаже хорошенько вымыла руки с мылом.

С семи утра я драила полы в кабинете врачей и на всем нулевом этаже. Радовало то, что никого из пациентов пока не вырвало, утренний инцидент тоже не повторился. Я поражалась, как Гульнара справляется со своей работой, вкалывая практически без выходных. Не знаю, при