– Приветик, – подплыла Мира в обтягивающем платье цвета бордо и ярким макияжем с черными стрелками и алыми губами.

– Привет, – поздоровался с ней Державин, еще плотнее прижимая меня к себе.

А я никак не могла забыть ее взгляд, поэтому и приветствие застряло в горле.

– Ты с кем здесь? – холодно спросил Петя.

– С Тимом. Они где-то потерялись с Дэном.

– Ясно, – снова перевел взор на Гордеева, тут же забывая про одногруппницу.

– Тим благотворительностью занялся, – хмыкнул Мик. И мне даже неловко стало, что он так говорил про их же подругу. – Вы за столиком отца?

– Наверное, – пожал плечами Петя, и я почувствовала, как он напрягся, стоило упомянуть родителя.

– Пойду найду свой стол, – допил шампанское Мик и сразу же затерялся в толпе.

– И мне пора найти Тима, – не сводила глаз с Пети Мира. – Рада была вас увидеть, – мазнула по мне взглядом и проплыла мимо, едва переставляя ногами из-за узкого платья.

– Цирк, – выплюнул Петя.

– Ты не рад им? – недоуменно смотрела на своего парня.

– Я не только о них, Мотылек. Я о всем этом сборище. Думаешь, большей части гостей есть дело до моего отца? Нет, малыш. Они пришли сюда только ради связей. Ведь чтобы поддерживать видимость значимости, нужно постоянно мелькать на глазах у нужных людей и лизать зад тем, кто тебе совсем не нравится. Иначе есть вероятность быть изгнанными из круга снобов, – шумно втянул воздух. – Вот такой он, мир успешных и богатых, – горько улыбнулся.

– И ты хочешь стать таким же?

Хотела узнать, какой он видел дальнейшую жизнь.

– Нет, малыш. И поэтому отец бесится, не зная, как меня сделать таким же, как и он сам.

– Пи-и-ит! – подлетела к нам шикарная брюнетка с утиными губами и слишком глубоким декольте, не скрывающим искусственную грудь. – Как я рада тебя видеть! – принялась целовать в щеки моего блондина девушка.

– Здравствуй, Вита, – сухо поздоровался Петя.

Она казалась мне жутко знакомой, но я никак не могла понять, где видела ее раньше.

– Ты совсем перестал приезжать, – она стояла неприлично близко к Державину, надувая губы.

А меня царапнуло под ребрами от ее слов и фривольности, с которой она общалась с Петром.

– Вит, знакомься, это моя девушка Наташа, – проигнорировал ее претензии. – Наташа, это Вита, младшая сестра папиной жены Эллы.

– Девушка? – удивленно вскинула она взгляд на меня. – Неожиданно, – окинула меня оценивающим взором. – Теперь понятно. А то я думала, что обиделся на меня из-за той истории с рестораном.

Почувствовала, как напрягся Державин.

– Вит… – попытался одернуть ее.

– Мало ли, вдруг эту девку так и не выгнали, и ты из-за этого злился, – не обращая на него внимания, проговорила брюнетка, и меня словно током ударило. Я вспомнила ее.

– Нет, – заговорила я. – Вы все сделали идеально. Меня сначала оштрафовали, а затем уволили, – внутри меня все пылало. – Питу нет причин на вас злиться, – почувствовала, как рушится мой мир.

Глава 55

Ната

– Наташ, все не так, как ты думаешь, – слышала словно сквозь вату голос Державина, а сама только и думала о том, что мне нужно на воздух. Нужно было уйти как можно скорее из этого гадюшника. Я задыхалась.

– Все в порядке, мне нужно в дамскую комнату, – отвернулась от него, ответив безжизненным голосом.

Взгляд блуждал по залу, в хаотичном порядке натыкаясь на довольные, смеющиеся лица собравшихся. Теперь их ужимки напоминали злобные гримасы, а все они потешались над моей глупостью.

– Это что она? – услышала голос за спиной.

– Лучше свали, Вита, пока я держу себя в руках,– прошипел на нее Петя. – Наташ… Мотылек, – снова попытался достучаться.

      Но его слова размылись под гулом голосов и шума в ушах. Намеренно блокировала мысли о том, что узнала. Хотела лишь одного – выбраться на воздух, уйти подальше, сбежать. И только там позволить себе окунуться в эту пучину боли от предательства.

– Малыш, давай поговорим, – дотронулся до руки Державин, но я тут же вырвала ладонь. Казалось, что это не руки это моего блондина, а кислота, разъедающая плоть и готовая добраться до души.

– Минуту, и я вернусь, – сказала на автомате, рванув из зала, зная абсолютно точно, что не вернусь ни на этот банкет, ни в дом, что стал для нас с Державиным укрытием.

– Нет, – упрямо дергал меня за руки блондин. Но я никак не реагировала, выбежала в холл, не разбирая дороги.

Слышала за собой глухие шаги, понимая, что не могу с ним пока разговаривать. Это выше моих сил.

Ускорила шаг и забежала в дамскую комнату, закрывая за собой дверь. Не успела спрятаться в кабинке, как дверь за мной распахнулась и в женский туалет ввалился Державин, тут же закрываясь на замок .

– Уйди, пожалуйста, – толкнула его в грудь, не в состоянии заниматься выяснением отношений.

– Нет, не уйду, – твердо ответил, придвинувшись на меня.

– Это женский туалет! – снова толкнула в каменную грудь, понимая, что если он не выйдет, то произойдет катастрофа.       Еще немного, и я просто разревелась бы прямо перед Державиным.

– Не уйду, пока не поговорим! – слышала горячечные нотки в голосе.

– Тогда уйду я, – шагнула к двери, но сильные руки обхватили меня за плечи, пригвоздив мои руки по швам.

– Нет, малыш. Не уходи, не пущу! – прижался щекой к моему виску, жарко нашептывая.

Попыталась дернуться, но не смогла, он слишком сильный. Поняла, что не могу уйти. И не смогу до тех пор, пока он не разрешит мне.

– Наташа, девочка моя, – горячий шепот опалил кожу, и в носу засвербило и засосало под ложечкой. – Просто выслушай меня, прошу.

– Как ты мог, Державин? Как ты мог? – почти не слышала его слов. Ощутила тошноту и опустошение.

– Все не так! Я дебил! Идиот, Наташ! Но все потому, что ты к себе не подпускала, понимаешь? А я… я не знал еще как, блядь, обратить на себя твое внимание.

– Зачем? Зачем тебе требовалось мое внимание настолько, чтобы вот так жестоко? – в моей голове не укладывалось, для чего потребовались подобные меры. – Только не надо про любовь, Державин. Ты два года меня не замечал.

– Зацепила ты меня. Только вернулся с каникул, и твоя холодность, она же меня на землю спустила, – прижался лбом к моему, не давая пошевелиться и вырваться. – Никто никогда так упорно не динамил меня. А ты не просто динамила, а показывала всем видом, насколько я тебе омерзителен. Разозлился, каюсь. И поставил цель доказать тебе, что я не такой.

– Знаешь, что самое ужасное в этом во всем? –